— Вика, ну ты же понимаешь… Это ж на один день. Отвезти мебель на дачу и всё. Ну не пешком же ему её тащить! — Раиса Геннадьевна растянула губы в том, что, по её мнению, было улыбкой.
Виктория сделала вид, что не услышала. Она поправила сумку на плече, не спеша сняла обувь и кивнула:
— На работе. Я подумала, лучше сразу с тобой поговорить. Ты же всё равно решаешь в этом доме, — последнюю фразу Раиса Геннадьевна произнесла с тем самым тоном, который Виктория знала наизусть: вроде и похвала, а вроде и плевок.
— Машину — нет, — спокойно ответила Виктория, глядя прямо в глаза свекрови. — Я уже говорила: я Павлу её не дам. Даже на один день. И даже на один час.
Раиса Геннадьевна всплеснула руками, будто в театре провинциального уровня.
— Ну что ты вцепилась в этот руль, как будто у тебя почку просят! Он же брат твоего мужа! Родной человек! Что с ним сделается?
— Вот именно — брат моего мужа. А не мой. И с машиной как раз с ним много чего может сделаться. У него же права три раза отбирали. Один раз — за пьянку.
— Ему было трудно! — резко парировала Раиса. — Молодой, несчастный, с женой развёлся, с работы выгнали. Тебе легко говорить, у тебя всё есть: и квартира, и работа, и машина…
— Потому что я это всё сама сделала. Своими руками. Машину на свои деньги купила. Без кредитов, между прочим. А Павел пусть начнёт с велосипеда.
Раиса Геннадьевна побагровела. Её глаза начали метаться, как у загнанной крысы: она явно искала новый способ надавить. И нашла.
— Ты вообще думаешь, как ты выглядишь? Женщина, которой жаль помочь семье… Семье! Я вот, когда с Геннадием жила, я и его матери помогала, и племянникам, и даже двоюродной тётке! Потому что семья — это святое.
— Не надо мне ваши святые лекции, — Виктория сняла пальто и повесила на крючок. — Святое — это когда уважают чужой труд. А не когда кто-то привык ездить на чужом, жить за чужой счёт и получать «святое» по первому требованию.
Раиса затаила дыхание, на миг будто оцепенела. Потом вдруг вспыхнула — и уже без приторства, почти по-уличному:
— Это всё ты! Это ты поссорила Дмитрия с братом! Он раньше был нормальный, добрый! А сейчас только и слышу: «Вика то, Вика сё, Вика сказала…»! Это ты его стравила с роднёй!
— Нет, это вы его так воспитали, — Виктория подошла к чайнику. — Чтобы был удобный, как подушка: куда повернёшь, туда и ляжет. А теперь удивляетесь, что он между вами мечется. Ему бы позвоночник, а не амортизаторы, как у вас всех.
— Всё, мне с тобой говорить бесполезно. Я Дмитрию всё расскажу. Он не позволит тебе так себя вести!
— Пусть расскажет, — Виктория усмехнулась. — Только сразу скажите ему, что если он ещё раз попробует на меня давить из-за Павла — он пойдёт жить к вам. Все вместе там будете ездить на трёхколёсном самокате.
