Брат, мать его, с тремя детьми и собакой…
Через три дня в квартиру ввалился ураган по имени «семья Игоря». Первым влетел пёс по кличке Череп — полупитбуль, полутанковая гусеница. За ним — Игорь, с рюкзаком на одном плече и ребёнком на другом. Алина шла следом, тянула чемодан на колёсиках, который напоминал небольшой шкаф-купе. Позади них бежали дети, визжа, как будто они соревновались в громкости.
— Сеструха! — радостно рявкнул Игорь, как будто Ксения не сверлила его глазами, а держала табличку «Добро пожаловать». — Как же ты похорошела! Прямо как моя первая любовь в девятом классе! Только с зубами лучше!
— А ты, как я погляжу, не разучился сравнивать женщин с девчонками из школы, — с улыбкой ответила она. — Впрочем, чем ещё можно заниматься, если ума нет?
— О, остроты пошли! Люблю это в тебе, Ксю. Такая ты у нас… как грейпфрут: красивая, но терпкая.
Она не ответила. Просто ушла в спальню. Закрылась. Села на кровать. И долго сидела, глядя в окно. Слышала, как Барс лает, как дети бегают по коридору, как Алина орёт, что у неё «потекла тушь от стресса» и требует ватные диски, которых, разумеется, никто не взял.
Потом вошёл Алексей. Сел рядом.
— Хочешь честно? — тихо спросила она. — Я чувствую, как будто меня изнасиловали бытовым насилием.
— Не, Лёш. Ты меня не понимаешь. Потому что ты не с ними живёшь. Ты с ними дружишь. А я — живу.
Он ничего не ответил.
А в это время на кухне кто-то пролил апельсиновый сок на новый диван.
С утра Ксения проснулась не от будильника, а от визга. Кто-то — судя по звуку, младший сын Игоря, — истошно кричал, что его не пускают в ванную. Барс рычал у двери спальни. По полу стучало, будто кто-то играет в регби. И всё это сопровождалось ароматом подгоревшего тоста и каким-то лёгким запахом мокрой собаки.
Она встала. Молча, медленно, как в фильмах про маньяков. Открыла дверь и увидела Алину, стоящую в спортивном топе и капроновых шортах, с маской на лице и с кружкой кофе в руках. Та глянула на Ксению и, не моргнув:
— Доброе утро, сестричка. Кофе будешь? У меня капсулы с ванилью, только я в посудомоечную машину их случайно положила.
— Только если вместе с тобой в духовку, — буркнула Ксения и пошла на кухню.
За столом сидел Игорь. В одних трусах. Ел руками варёное яйцо. Дети носились по комнате, как стадо гиперактивных козлят. Череп скакал за ними, периодически вгрызаясь в тапки Барса, который молча лежал под батареей, явно пересматривая свои жизненные ориентиры.
— Лёша где? — спросила Ксения, доставая из холодильника кефир.
— Ушёл на работу. Ты ж не думаешь, что он теперь тут будет сидеть? — Игорь хохотнул. — Ты прям как мама, только без оладушек. А где, кстати, оладушки?
— На Луне, Игорь. Вместе с моим терпением.
Он отмахнулся, как от мухи. Потом встал, вытер руки о полотенце, на котором были изображены мопсы в очках, и добавил:
— Ну ты не психуй. Мы ведь не навсегда. Пока найдём вариант — потом свалим.
— Угу. Вариант — это квартира, да? А искать вы её когда будете? В промежутках между сериалами и йогой в моём коридоре?
— Да всё мы ищем, ищем. Алина вон на «Циане» сидит. Правда, вчера случайно заказала шторы вместо квартиры. Но ничего, научится.
Ксения молча ушла обратно в спальню. Захлопнула за собой дверь, села на кровать и вжала лицо в ладони.
