— О, а я думала, ты поздно сегодня! — голос раздался с кухни, как только Алина открыла дверь.
— А я думала, ты умерла от кофеина, Оль, — устало отозвалась Алина, хлопнув сумкой об пол. — У тебя уже шестая кружка. Ты опять тут?!
— Ну да. Максим сказал, можешь зайти, говорит, всё своё, чего ты стесняешься, сестра ты мне родная, — пропела Ольга, не отрываясь от шкафа. — Я тут твой комбинезончик примерила. Ммм, сидит как на мне сшит. Только молния заела.
— Ты серьёзно? — Алина облокотилась о стену и провела рукой по лицу. — Это был мой комбинезон. МОЙ. Новый. На собеседование.
— Ну не убила же. Просто примерила. Может, я тоже на работу пойду, чего ты на всех парах одна летишь? — фыркнула Ольга и прошлась по кухне, как по подиуму, в растянутой майке Максима и её же, Алины, шёлковых тапочках. — Ты ж щедрая, да? Ты ж не из этих… собственниц.
— А ты из каких? — Алина прищурилась. — Из тех, кто в гости ходит с собственными тапками, кружкой и уважением к чужому дому?
— Да расслабься ты, — Ольга плюхнулась на стул и хрустнула яблоком. — Дом-то общий. Или ты забыла, чьё имя в свидетельстве?
Алина повернулась на каблуках и направилась в спальню. За дверью пахло её духами и каким-то чужим лаком для волос. На кровати — её бежевый комбинезон, с застрявшей на спине молнией. Рядом — пустая коробка из-под новых туфель. Её туфель.
— Ну ты совсем охренела, — тихо сказала она, подбирая вещь двумя пальцами, словно заразную.
Ольга, конечно, всё слышала.
— Да блин, я просто мерила. Я ж не унесла! Ты какая-то нервная стала. Максим говорил, что ты раньше веселее была, до свадьбы. Прям душка.
Алина вышла из спальни с видом, каким обычно смотрят на муравья в тарелке с супом.
— До свадьбы у меня не было тебя в жизни, Оль. И это, знаешь, вносит определённые коррективы в характер. А теперь расскажи мне, пожалуйста, что ты делала в нашей квартире без моего ведома?
— У меня ключ, — пожала плечами Ольга. — Максим дал, после больницы, помнишь? Когда у него спина прихватила, я еду привозила, помогала.
— Это было ПОЛГОДА назад. — Алина повесила комбинезон на плечики и кивнула. — Полгода ты приходишь, как к себе домой, роешься в моих вещах и еще дерзишь. Где Максим?
— Отлично, — Алина достала телефон. — Сейчас мы и выясним, у кого в этом доме нет мозгов.
Ольга встала и, облокотившись о дверной косяк, цедила слова:
— У тебя, Алиночка, просто синдром единственной кастрюли. Всё в ней варится — и брак, и гордость, и мои тапки. Но ты же девочка сильная, карьерная, небось, даже мужу разрешение на сопли не подписываешь?
— А ты не перепутала этажом? — Алина ткнула на вызов. — Это мой дом. Я здесь живу. С моим мужем. Который, возможно, скоро будет моим бывшим.
Телефон зазвонил. Максим ответил на четвёртом гудке, с придушенным кашлем и фоном офиса.
— Привет. Ты дома? — спросил он.
— Я дома. А ты мне скажи, Максим, ты вообще в курсе, что у нас в доме — цирк? Только обезьяна без мыла влезла через ключ от тебя. И сидит, жрёт, примеряет мои вещи. Всё в порядке?
— Алин, ну это же Олька… Ну ты чего сразу… — начал он, явно подбирая слова. — У неё просто тяжелый период. Она одна. Она помогает…
— Она ворует. И она хамит. И она мне осточертела. Забери у неё ключи.
— Алин, ну нельзя же так резко. Ты же знаешь, она с характером…
— А я без? — голос Алины дрожал, но не от страха. — Слушай, я замужем за тобой, а не за вашей семейной драмой. Мне твоя Ольга не сестра. Мне она посторонний человек, лезущий в мои трусы, извиняюсь.
— Она не лезет… — начал Максим, но замолчал.
