И она выплыла. Через неделю Сергей сам признался. Сказал, что это «ничего серьёзного», что он «запутался», что «любит только её и Машу». Анна слушала, кивала, а внутри что-то умирало. Она не плакала — слёзы пришли позже, ночью, когда она лежала в темноте и смотрела в потолок.
Теперь они жили в одной квартире, но будто в разных мирах. Сергей спал на диване в гостиной, Анна — в спальне. Их дочь, Маша, десятилетняя девочка с большими серыми глазами, ничего не знала. Или знала, но молчала. Анна замечала, что Маша стала тише, как перестала болтать за ужином, как рисовала в своей комнате странные картинки — дома с тёмными окнами, деревья без листьев.
— Нам нужно решить, что делать, — сказала Анна, возвращаясь к столу. — Я не могу так больше. И Маша не должна жить в этой… атмосфере.
Сергей вздохнул и потёр виски.
— Хорошо. Давай подумаем. Может, я съеду? Найду съёмную квартиру, а вы с Машей останетесь здесь.
Анна покачала головой.
— Нет. Я уже сказала. Я не останусь в этой квартире. Никогда.
На следующий день Анна встретилась с Верой, своей старшей сестрой, в маленьком кафе у метро. Вера была на десять лет старше, разведённая, с двумя взрослыми сыновьями. Она всегда была для Анны «голосом разума», человеком, который мог выслушать и дать совет, не осуждая.
Анна сидела у окна, глядя, как капли стекают по стеклу, и ждала, пока Вера сделает заказ. Когда сестра вернулась с двумя чашками кофе, Анна начала говорить.
— Я не знаю, что делать, — призналась она. — Я хочу уйти, но куда? У нас нет денег на новую квартиру. А продавать эту… я даже думать об этом не могу.
Вера внимательно слушала, помешивая ложечкой в чашке.
— Аня, послушай, — наконец сказала она. — Я понимаю, как тебе больно. Но давай подумаем трезво. Квартира — это не только стены. Это ваш с Машей дом. Если ты её продашь, что будет дальше? Снимать? Это дорого. А Маше нужна стабильность.
— Стабильность? — Анна горько усмехнулась. — Какая стабильность, когда её отец изменял мне в этом самом доме?
— Я не защищаю Сергея. Он поступил подло. Но ты сейчас злишься, и это нормально. Просто не принимай решения на эмоциях. Подумай о Маше. Ей и так тяжело.
Анна посмотрела на сестру, чувствуя, как гнев сменяется усталостью.
— Я не знаю, как дальше жить с этим, Вера. Каждый раз, когда я захожу в гостиную, я представляю, как он… как они…
— Тогда сделай эту квартиру своей, — вдруг сказала Вера. — Измени её. Переставь мебель, покрась стены, выброси всё, что напоминает о нём. Сделай так, чтобы это был твой дом, а не его.
Анна задумалась. Идея казалась странной, но в ней было что-то притягательное. Может, Вера права? Может, дело не в стенах, а в том, как она сама их видит?
Вернувшись домой, Анна долго стояла в прихожей, глядя на вешалку, где висела куртка Сергея. Её вдруг охватила злость — не на него, а на себя. Почему она должна уходить? Почему должна жертвовать своим комфортом, своей жизнью? Это он виноват, не она.
