Настя пыталась жить как обычно. Утром собирала Костю в садик, потом садилась за ноутбук и занималась работой. Но каждый её шаг, каждый звук голоса или щелчок клавиатуры казались ей излишне громкими — словно она вторгалась в чужое пространство.
Илья возвращался поздно. Он стал задерживаться на работе — то ли действительно был загружен, то ли просто не хотел лишний раз вступать в перепалку с матерью. По вечерам он долго сидел в детской, рассказывая сыну сказки, даже если тот давно уже заснул.
В одну из таких ночей Настя не выдержала:
— Мы так жить не можем, — тихо сказала она, когда он лег рядом.
— Я знаю, — выдохнул Илья. — Я всё понял ещё на прошлой неделе. Но я не знал, что делать. Я как между двумя огнями — мама и ты. Одна — всю жизнь мне отдала, другая — жизнь мне даёт сейчас.
Настя повернулась к нему лицом.
— Я не прошу выбирать. Я просто хочу, чтобы у нас дома было спокойно. Чтобы Костя не просыпался ночью от криков. Чтобы я не боялась выйти на кухню и быть обвинённой в том, что я «не так варю суп».
— Ты не виновата. Виноват я. Я годами позволял маме управлять своей жизнью. Сначала это было удобно. Потом — привычно. А потом… она просто поселилась у нас. И я понял, что всё.
Настя промолчала, ожидая продолжения.
— Завтра я поговорю с ней. По-настоящему. Не так, как раньше. Я скажу, что она либо принимает нашу жизнь такой, какая она есть, либо ей придётся переехать. Не угрозой. Просто выбор.
— Может быть. Но она и так нас не прощает — за то, что мы не живём по её правилам.
На следующий день Илья пришёл с работы около шести, снял куртку и направился прямиком к комнате матери. Постучал.
За дверью послышались шаги. Зинаида Петровна открыла, слегка нахмурившись:
— Я устала. Не до разговоров.
Она нехотя отступила, пропуская его.
Настя не подслушивала — она включила мультик Косте и ушла в ванную. Когда она вышла, Илья стоял у окна, а Зинаида Петровна сидела на диване.
— Ну что ж, — глухо сказала свекровь. — Я подумаю.
— Подумай, пожалуйста. Но долго не затягивай. Мы больше не можем жить вот так.
Она ничего не ответила.
В тот вечер Зинаида Петровна опять ужинала в своей комнате. Но впервые за последние недели она сказала: «Спокойной ночи» — и Насте, и Илье.
Прошло три дня. Настя не задавала лишних вопросов. Она видела: Илья держится уверенно, хотя внутри явно был на пределе. В воздухе чувствовалось напряжение, как перед грозой — ни одного грома, но всё внутри будто сжимается от ожидания.
