Она села в автобус и смотрела в окно, думая о своем браке. Павел был вспыльчивым, но добрым — чинил соседям краны, возил Мишу на футбол, обнимал ее по ночам. Но его упреки, мелочные ссоры из-за быта — кто посуду моет, кто в магазин идет — вымотали ее. Она хотела, чтобы он ценил, как она тянет дом, работу, ребенка. А он орет и выгоняет.
— Лида, что стряслось? — спросила мама, открывая дверь. — Павел твой опять буянит?
— Буянит, — Лидия поставила сумку на тумбочку. — Выгнал меня, мам. Сказал, к тебе идти пожить. Из-за сыра, представляешь?
— Из-за сыра? — Антонина Ивановна фыркнула, поправляя очки. — Твой Павел — большой избалованный ребенок. Сядь, поешь, расскажи.
Лидия села за стол, глядя на старые обои с цветочками. Она рассказала, как Павел сорвался, как она собрала вещи, как Миша смотрел на нее. Антонина Ивановна слушала, качая головой.
— Лида, он перегнул, — сказала она, накладывая ей котлет. — Но ты тоже не сахар. Вечно с ним споришь. Может, разлука вас вразумит?
— Ой, не знаю, — Лидия покачала головой. — Мам, я устала. Он меня не ценит. Может, и правда пожить отдельно?
— Не забывай, что ты еще и мать, — Антонина Ивановна прищурилась. — подумай о Мише. Хотя Павла твоего я бы проучила. Пусть побегает.
Лидия кивнула, чувствуя, как обида смешивается с решимостью. Она и не собиралась бежать обратно. Павел хотел, чтобы она ушла? Пусть попробует без нее. Она легла спать в своей старой комнате, на узком диване, и думала, что, может, эта ссора — шанс что-то изменить. Или конец. Но сдаваться она не будет.
Жизнь у Антонины Ивановны была как шаг в прошлое. Лидия спала на скрипучем диване, просыпалась от запаха жареных оладий, которые мать готовила по утрам. Она скучала по Мише, по их квартире, но обида на Павла держала ее на месте. Каждое утро она созванивалась с сыном по видеосвязи, помогая Павлу собрать его в садик.
— Мам, папа носки не нашел, — жаловался Миша, показывая мятую футболку. — И он кашу сжег.
— Мишенька, в садике позавтракаешь, — Лидия хмыкнула, глядя на экран. — Скажи папе, чтобы овсянку варил на воде, как я учила. А носки в ящике.
Павел, услышав это, выхватил телефон.
— Лида, я не справляюсь, — сказал он, его голос был усталым. — Где эти носки? И как стиралку включить? Вернись, а?
— Вернуться? — она ответила холодно. — Павел, ты меня выгнал. Остынешь — поговорим. А стиралку включай на третьем режиме, порошок в синей банке.
