В последующие дни обстановка накалялась. Алина, оставшись без работы, искала вакансии в интернете, строчила резюме, но всё шло туго. Владимир Егорович вставал рано, уходил на рынок, приезжал к обеду, помогал Светлане Алексеевне по хозяйству: сходить в магазин, принести тяжёлые сумки, зайти в поликлинику. Алина всё это наблюдала со стороны и не могла понять, как воспринимать ситуацию. С одной стороны, мужчина действительно был внимательным и заботливым. С другой — она подозревала, что всё это ширма.
Однажды вечером они втроём встретились за кухонным столом.
— Алина, — начала Светлана Алексеевна, расставляя тарелки, — как прошли твои собеседования? Надеюсь, что-нибудь нашла?
— Пока ничего толкового, — ответила Алина, нахмурившись. — Столько конкуренции, что никто не зовёт даже на второй тур. Но я продолжаю искать.
— Может, я могу что-то подсказать? — неожиданно предложил Владимир Егорович. — Мой знакомый открыл маленький магазинчик с фермерской продукцией. Ему нужны помощники, которые умеют общаться с покупателями, вести учёт…
— Спасибо, не надо, — отрезала Алина. — Не хочу торговать овощами или молоком. У меня высшее образование, я искала и буду искать что-то посерьёзнее.
— Алина, — мягко вмешалась мать, — не стоит так резко отказываться. Сейчас любой вариант может быть полезен. А потом найдёшь что-то по душе.
— Пусть уж лучше Владимир Егорович не лезет со своими советами, — бросила Алина. — Он же меня совсем не знает. С какой стати я должна вдруг заниматься чем-то, что мне неинтересно?
Владимир Егорович заметно смутился, но виду не подал.
— Я, собственно, предложил лишь вариант. Конечно, заставлять не буду.
— Вот и прекрасно, — Алина сделала вид, что сосредоточилась на еде. — У каждого своя жизнь.
Светлана Алексеевна положила вилку и посмотрела на дочь пристально.
— Алина, мне неприятен твой тон. Владимир Егорович ничего плохого тебе не сделал. У тебя сложности, мы хотели помочь, а не навредить.
— Мама, я просто не понимаю, что он тут вообще делает, — не выдержала Алина. — Как будто поселился и решил остаться навсегда, пользуясь твоей добротой.
— Ты ещё ни разу не спросила меня, как я себя чувствую, — заметила мать. — Между прочим, врач прописал мне курс лечения, и сегодня я делала укол, а Владимир Егорович отвозил меня. И очень поддержал морально, в отличие от тебя, моя дорогая дочь, которая уехала, когда мне было нелегко. Алина хотела возразить, но осеклась. Слова матери звучали слишком больно и одновременно справедливо.
— Мама, я была на грани нервного срыва, — произнесла она оправдываясь. — Твои проблемы легли на мои плечи.
— Но почему, когда я нашла человека, который действительно поддерживает меня, ты начинаешь его подозревать и поливать грязью? — Светлана Алексеевна уже не скрывала своего раздражения. — Может, тебе просто обидно, что я справилась без твоей помощи?
— Я рада, что тебе лучше, — Алина, почувствовав, что разговор идёт не туда, сделала паузу, — но, прости, у меня сомнения насчёт него.
— Твои сомнения не основаны ни на чём, — жёстко ответила мать. — Он не берет у меня денег, не требует ничего взамен. Живём вместе, потому что нам хорошо друг с другом.
Владимир Егорович попытался вставить слово:
— Девочки, давайте не будем ссориться. Я ведь тоже понимаю, что иногда трудно привыкнуть к новому человеку в доме…
— Это не ваше дело, — отрезала Алина. — Я говорю с мамой.
Наступила короткая пауза. Светлана Алексеевна посмотрела на Алину холодно.
— Если ты не хочешь, чтобы я была счастлива, то, наверное, зря вернулась. Я уже не та хрупкая женщина, которую ты бросила. Моя жизнь восстановилась, и я постараюсь сохранить покой в своём доме.
— Мама, я не хочу тебя обидеть. Просто переживаю, чтобы тебя не обвели вокруг пальца во очередной раз.
— Пока что я вижу, что ты сама хочешь воспользоваться возможностью жить в моей квартире даром, — спокойно ответила мать. — Посуди сама: ты три месяца со мной не общалась, а теперь заявляешься, не предупредив, и начинаешь ставить условия. Разве это похоже на заботу?
Алина покраснела. Что-то в этих словах задело её за живое, но она не знала, что ответить.
— Мама, ну я же твоя дочь…
— Да, ты моя дочь. Но в последние месяцы ты вела себя так, словно я тебе чужая, — выпалила Светлана Алексеевна. — Я не держу на тебя зла, мне просто жаль, что у нас так получилось. Я была бы рада, если бы мы жили вместе в мире. Но, похоже, ты приходишь, чтобы задевать меня и человека, который мне помогает.
Владимир Егорович встал из-за стола:
— Я пойду в комнату. Вам лучше поговорить без меня.
Он вышел, и Алина вздохнула тяжело.
— Мама, прости меня за резкость, — сказала она тише. — Я здесь всё равно останусь. Мне некуда сейчас идти. Надеюсь, ты не против?
— Конечно, не против. Твоя комната свободна, — сказала мать. — Но, пожалуйста, не лезь в мою личную жизнь. Я в состоянии сама принимать решения.
Алина кивнула и вышла в коридор. В этот вечер она долго не могла уснуть, ворочаясь на своей старой кровати. Ей хотелось то ли поругаться ещё раз, то ли попросить прощения. Но гордость мешала.
