— Мама, сколько можно жаловаться? — Алина говорила тихо, в её голосе звучала усталость. — Я с работы прихожу выжатая, а ты сидишь и рассказываешь, как тебе снова звонили из банка и обманули на восемьдесят тысяч. Ну да, жалко, конечно. Но не я же виновата, что ты берёшь трубку и веришь каждому, кто представляется «службой безопасности». Тебе не приходило в голову, что пора научиться не доверять всем подряд?
Светлана Алексеевна, её мать, застыла на месте, держа в руках пакет с лекарствами. Недавняя новость о том, что у неё обнаружили тяжелое заболевание, выбила её из колеи. А теперь она поверила мошенникам и отдала накопленные на лечение деньги. Никого не винила, кроме себя, но нуждалась в простой человеческой поддержке.
— Алина, — голос матери был немного охрипшим, — я понимаю, тебе тяжело. Но и мне непросто. Счета за обследования, постоянные хлопоты… И потом, я ведь не требую от тебя денег. Мне хотелось только элементарного сочувствия.
— Сочувствия? — Алина поставила пакет с продуктами на стол и смерила мать тяжелым взглядом. — Ну скажи, как мне тебе сочувствовать, если все проблемы на тебя буквально валятся? То мошенники, то врачи, то ещё что-нибудь. Ты сама хоть понимаешь, что для меня это всё дополнительная нагрузка?
— Думаешь, я сама этого хотела? — Светлана Алексеевна старательно сохраняла спокойствие. — Я стараюсь, честно. Хожу в поликлинику, пью выписанные таблетки, пытаюсь быть аккуратнее с финансами. Просто иногда жизнь подкидывает новые испытания.
— Испытания? — в голосе Алины зазвучала ирония. — Мне всего двадцать восемь, а я ощущаю себя пенсионеркой из-за твоих забот. Мне приходится возиться с документами, страховыми полисами, отыскивать тебе талоны на приём, записывать на процедуры. Сколько можно, мама?
— Алина, ты же моя дочь. В молодости я одна растила тебя без отца, таскалась по ночным сменам, лишь бы у тебя всё было. Может, хоть немного вспомнишь, как я давала тебе лучшее, что могла?
— То было давно, — отмахнулась Алина. — И теперь ты стала постоянным источником проблем. Извини, если это звучит грубо, но мне надоело работать твой сиделкой.
— Сиделкой? — переспросила Светлана Алексеевна. — Алина, у меня всё ещё есть силы ходить, покупать продукты, даже иногда встречаться с подругами. Неужели для тебя отвезти меня в больницу раз в месяц — это подвиг?
— Да не в этом дело! — Алина повысила голос. — Мне тяжело видеть, как всё время всё идёт наперекосяк. Я прихожу домой и слышу новые грустные новости. Никакой радости. Постоянный негатив. У меня на работе каждый день дедлайны, а тут ещё твоё вечное: «Алина, помоги», «Алина, сделай». Думаешь, я железная?
Светлана Алексеевна медленно расставила бутылки с водой на стол. Её руки заметно дрожали, но она всеми силами старалась этого не показывать.
— Я могу тебя понять, — проговорила она тихо, — но я не понимаю, почему у нас, родных людей, нет простого сочувствия друг к другу.
— Мама, я давно думала сказать тебе… — Алина глубоко вздохнула. — Я хочу переехать. У меня коллега сдаёт комнату в двухкомнатной квартире. Я устала от вечных проблем.
— Ты насовсем хочешь уехать? — голос матери сорвался на едва заметную хрипотцу. — Но ты ведь знаешь, мне сейчас непросто оставаться одной. Ремонт в ванной всё ещё не доделан, мне нужен человек, который поможет со всем этим разобраться.
— Именно поэтому я хочу уехать, мама. — Алина была непреклонна. — Не могу больше вывозить твои проблемы. И хроническое заболевание, и потерянные деньги — это уже перебор. Ты стала для меня источником вечного беспокойства. Прости, но я больше не желаю так жить.
— Значит, всё? — Светлана Алексеевна выпрямилась. — Дочь, которую я растила одна, уходит, и я остаюсь ни с чем?
— Именно так, — Алина на мгновение прикрыла глаза, словно обрывая любую попытку надавить на жалость. — Я устала. Прости. Завтра я перевожу вещи.
После этих слов Алина направилась в свою комнату и начала собирать чемоданы. Она действовала резко, не оглядываясь, но чувствуя, как мать смотрит ей в спину.
Прошло три месяца. За это время Алина ни разу не звонила матери, лишь прислала короткое сообщение «Как ты?», на которое Светлана Алексеевна ответила простым «Всё нормально», и больше они не общались. Алина жила на новой квартире, работала, старалась радоваться свободе. Однако обстоятельства изменились внезапно: начались трудности на службе и в конце концов её сократили.
Алина почувствовала, что осталась без надёжного тыла. Сбережений было немного, платить за аренду становилось сложнее, а когда она начала звонить друзьям в поисках новой работы, поддержки почти никто не предложил. И тогда ей в голову пришла мысль: «А может, вернуться обратно? Ведь там всё-таки своя квартира, и в ней свободная комната». Но она вспомнила свой последний разговор с матерью: звучали жёсткие слова и полное непонимание. «Ничего, — решила Алина. — Матери нужна я не меньше, чем она нужна мне. Выгонять не будет».
