Утром Алина встала с твёрдым намерением найти любую подходящую работу и подкопить денег, чтобы снова съехать. Ей было некомфортно даже видеть Владимира Егоровича. Каждый раз, когда она замечала его ботинки в прихожей, её одолевала досада. В голове крутилась мысль: «Он чужой человек. Что он забыл в маминой квартире?»
Спустя пару дней Алина взяла себя в руки и решила напрямую поговорить с Владимиром Егоровичем, когда мать ушла по делам.
— Можно вас спросить, почему вы к нам перебрались? — начала она без лишних вступлений, столкнувшись с ним в коридоре.
— Я люблю вашу маму, — просто ответил мужчина. — Меня к ней тянет. Я хочу заботиться о ней, особенно сейчас, когда у неё непростое лечение.
— Может, у вас есть корыстный мотив? — Алина прищурилась. — Прописку городскую получить, квартиру потом на себя переписать?
— Ваши подозрения мне не в новинку, — Владимир Егорович, кажется, не обиделся, но и улыбаться перестал. — Мне никто не обещал переписать квартиру. И тем более я не собираюсь тут находиться, если это помешает вашей маме. Но Светлане Алексеевне, похоже, приятно моё присутствие.
— Не разыгрывайте святого, — угрюмо бросила Алина. — Мама — доверчивая. А вы, мужчина при деньгах, и вот так сразу переехали к малознакомой женщине.
— А кто сказал, что я при больших деньгах? — удивился он. — У меня есть небольшой бизнес с фермерской продукцией, но больших богатств не имею. Я арендую грузовичок, оплачиваю место на рынке, зарабатываю ровно столько, чтобы жить без излишеств, но не бедствовать.
— Не знаю, что и думать, — призналась Алина. — Я хочу для мамы лучшего, но я её потеряла из-за своего эгоизма. Может, мне просто надо свыкнуться с реальностью.
— Никто не мешает вам жить тут, — спокойно сказал Владимир Егорович. — Вопрос лишь в том, хотите ли вы принимать мамину жизнь такой, какая она есть.
Они остановились, услышав, что дверь открылась: Светлана Алексеевна вернулась. Она поставаила сумку и посмотрела на них с лёгкой настороженностью.
— Да, — кивнул Владимир Егорович. — Мы просто побеседовали.
Алина почувствовала себя неловко. Вдруг у неё внутри зашевелилось нечто похожее на раскаяние. Но привычка не дала ей сказать «извини».
— Я пройду к себе, — тихо произнесла она.
Светлана Алексеевна сдержанно кивнула.
Следующий день прошёл в напряжённой атмосфере. Вечером, когда все собрались на кухне, Алина снова попыталась высказать подозрения.
— Мама, ну скажи мне правду: он точно не просто так живёт в твоей квартире?
Светлана Алексеевна вскочила со стула. До этого она сдерживалась, но тут, видимо, накопилось.
— Алина, хватит! Я уже устала оправдываться перед тобой. Почему ты не спросишь, как я себя чувствую? Может, мне нужно было утешение, когда меня обманули на крупную сумму. Может, мне было страшно, когда обнаружили болезнь. Но я видела от тебя лишь холод. А человек, которого ты считаешь случайным, поддержал меня. Принёс в мою жизнь покой и заботу.
— Да я же… — начала Алина, но мать перебила её, повысив голос.
— Замолчи! Ты считаешь, что имеешь право указывать, кто мне нужен? Я никого не заставляю любить его, но и тебе не позволю гнать его прочь. Это мой дом, моя жизнь, мой выбор.
— Мама, я… — Алина пыталась найти оправдание.
— Он тут из-за «теплой квартиры»? — Светлана Алексеевна почти кричала. — Да это ты, дочь, вернулась, когда у тебя возникли проблемы с деньгами, а не он! Он как был рядом, так и остался. А ты пришла, увидела, что меня не нужно спасать, и теперь пытаешься найти причину, чтобы настроить меня против него.
— Прости, мама, я не хотела…
— Нет, хотела! — отрезала мать. — Но давай я скажу тебе правду: это ты вернулась из-за квартиры, а не он. Я молча приняла тебя обратно, ни слова упрёка не сказала, хотя ты бросила меня в тяжёлый период. А теперь ещё и смеешь говорить мне, что делать?
Алина ощутила, как её гордость беспомощно сдаёт позиции под правдивыми обвинениями.
— Мама, я виновата, — прошептала она. — Просто мне страшно было остаться без работы и без крыши над головой.
— Понимаю, — уже спокойнее отозвалась Светлана Алексеевна. — Но пойми и ты: я не потерплю, чтобы ты разрушала мои отношения. Я заслужила своё личное счастье. И если не умеешь держать своё мнение при себе, будешь «вылетать» отовсюду как пробка из бутылки, ясно тебе?
— Я… поняла, — выдавила из себя Алина и направилась в свою комнату.
Светлана Алексеевна постояла несколько секунд, потом тяжело вздохнула и отодвинула стул. В душе у неё кипели обида и злость, но вместе с тем оставалась любовь к дочери.
Так закончился вечер. Алина поняла, что ей придётся смириться с новыми реалиями или уйти.
Светлана Алексеевна осознала, что готова бороться за собственное право быть счастливой, даже если это не нравится родной дочери. И всё, что теперь оставалось этим двум людям, — жить в одной квартире, надеясь, что со временем раны заживут и в их отношениях снова появится понимание.
