– Хорошо, – сказала она наконец. – Я напишу, если тебе так надо.
– Надо. И ещё мне нужно знать: когда ты говоришь, что будешь работать, ты уверена, что она не повредит твоему здоровью? – решила я уточнить. – Ты же беременна, всё-таки. Я не хочу потом еще тащить на себе ребёнка-инвалида.
– Я не буду надрываться, мама, – ответила она тихо. – Я же не тупая, знаю, что мне теперь беречься надо. Мой врач сказал, можно работать, если не носиться по городу. Всё, что надо, делается из дома.
– Ладно, тогда я пока ничего не имею против, – скривившись, кивнула я. – Просто не забывай про мои интересы.
– Я не забуду, – ответила Лера, опустила глаза, а потом посмотрела на меня и добавила: – Спасибо.
Её «спасибо» прозвучало как-то горько. Но мне уже было всё равно. Пока я получу хоть какие-то деньги – и ладно.
Прошло несколько недель. Мы с дочерью почти не общались, кроме моментов, связанных с оплатой. Мне казалось, что всё идёт по моему плану: раз хотела жить сама, пусть выкручивается.
Однажды раздался звонок на мобильный. Звонила Лера. Я среагировала нехотя:
– Мама… – голос у дочери был хрипловатым. – Я в роддоме.
– Уже рожать будешь? – удивилась я. – Ну… что надо?
– Можно ты приедешь? Мне очень страшно одной.
– А отец ребёнка? – огрызнулась я по привычке.
– Нет его. Я одна. Приезжай, прошу, – почти шёпотом попросила Лера.
Я хотела уже сказать что-то едкое, но что-то кольнуло меня. Всё-таки… родная кровь, моя дочь… Какая бы она ни была, а сейчас ей страшно. Я, выругавшись под нос, быстренько переоделась и поехала.
По пути я ворчала: «И вечно вся возня на меня сваливается». Но когда увидела её в палате – бледную, заплаканную, с выступающими на лбу капельками пота, – то почувствовала, как сердце ёкнуло.
– Ну что, как ты? – спросила я, стоя рядом. – Сильно больно?
– Да, – прошептала она, сжимая простыню. – Мне сказали, скоро.
– Терпи, дочь, – пробормотала я. – Скоро всё закончится.
– Спасибо, что пришла. Мне правда очень нужно, чтобы ты была рядом, – Лера старалась дышать ровнее. – Я не думала, что так страшно.
Я стояла и не знала, куда себя деть, как успокоить её. Медсёстры забегали, попросили меня выйти, а вскоре и Леру выкатили на каталке и повезли в родильный зал. Я ждала у дверей отделения, вспоминая собственные роды, как меня держал за руку Анатолий. И всё это вдруг захлестнуло воспоминаниями.
Время тянулось бесконечно. Наконец вышла медсестра и сказала, что у Леры мальчик. Что всё прошло относительно нормально, хотя были небольшие сложности, но сейчас и мать, и ребёнок в порядке. Меня пустили в палату – Лера лежала, очень уставшая, рядом крохотный мальчик. Я встала у кровати, смотрю: лоб у неё влажный, глаза полузакрыты, а лицо светится радостью.
– Мама… – сказала почти неслышно. – Посмотри, это ведь твой внук.
Я приблизилась к крошечному свёртку, разглядела маленькое личико. Ребёнок сопел тихонько. И тут у меня будто щёлкнуло что-то внутри. Все мои претензии, вся моя злость куда-то испарились в тот же миг. Я вдруг ощутила, что это моя кровиночка, моя родная дочь и её ребёнок. У меня подкосились ноги, я опустилась на стул и, к собственному удивлению, расплакалась.
– Ой, что со мной? – бормотала я и вытирала лицо платком. – Что ж я наделала? Сколько тебе наговорила, сколько грехов на душу взяла…
– Ничего, – попыталась успокоить меня Лера. – Главное, что теперь мы вместе.
– Прости меня, дочка, – я не могла удержать слёз. – Боже мой, как я себя вела… Своим же ребёнком распоряжалась, словно она чужая квартирантка. Всё боялась, что денег не увижу. А ведь надо было тебя поддержать, помочь…
– Мама, не вини себя, – прошептала Лера. – Важно, что сейчас ты рядом. У меня появился сын, и я хочу, чтобы ты была частью его жизни.
Я чувствовала, как внутри всё обрывается от чувства вины и радости одновременно. Мне захотелось сгладить всю нашу многомесячную вражду, недопонимание, обиды.
– Ну всё, хватит, – тихо сказала я, поднимаясь и слегка касаясь ребёнка, его крохотной ручки. – Теперь всё будет по-другому. Я тебе помогу, чем смогу. Ты только не бросай меня, когда наладишь свою жизнь.
– Конечно, нет, – улыбнулась Лера. – Я всегда мечтала, чтобы у моего сына была любящая бабушка. Просто… у нас так непросто складывалось.
