— Спасибо, — выговорила Нина Петровна с натянутой улыбкой. — Отдохну и подлечусь.
Месяц пролетел быстро. Лена работала допоздна, а по вечерам либо смотрела сериалы, либо просматривала сайты с объявлениями о продаже авто. В голове у неё крутились мысли о тест-драйвах и желаемой комплектации.
Пётр Владимирович то задерживался на работе, то общался с соседом по гаражу, стараясь занять свободное время и не думать лишний раз о семейном раздоре. Андрей иногда звонил отцу, интересуясь, как там Лена. И ответ всегда был один: «Всё по-прежнему».
Когда пришёл день выписки из санатория, Пётр Владимирович с утра уехал за женой. Андрей тоже вырвался с работы, чтобы забрать мать. Лена, узнав, что родители вернутся, не торопилась домой: решила сначала заехать на просмотр машины, которая давно её интересовала. «Только бы продавец не поднял цену», — думала она, пока ехала в метро.
Вечером же, вернувшись в квартиру, Лена обнаружила, что Андрей и родители сидят на кухне. Мать выглядела заметно лучше, в глазах у неё появился огонёк. Словно санаторий и вправду помог, вернув ей немного здоровья и сил.
— Привет, — сказала Лена, с порога оглядев их троих.
— Привет, — кивнул Андрей.
Нина Петровна промолчала, но кивнула дочери в знак приветствия.
Пётр Владимирович жестом пригласил Лену присесть:
— Лена, давай поговорим. Спокойно.
— Опять? — Лена вздохнула.
— Да, — твёрже сказал отец. — Я понимаю, что ты взрослая женщина и сама решаешь, как тратить деньги. Но ведь это наш дом, наша квартира. Ты продолжаешь жить здесь, пользуешься всем, что мы оплачиваем. При этом мама тяжело болела, и ей пришлось ехать лечиться без твоей помощи.
— Так вы же нашли деньги… — начала Лена, но Пётр Владимирович перебил:
— Нашли, да. В долг. А теперь придётся эти долги отдавать. Я старею, Лена, у меня не такая зарплата, чтобы покрывать сразу все расходы.
— Пап, я же не прошу вас платить за мои покупки, — с раздражением возразила дочь. — Я себя обеспечиваю сама.
— А за квартиру кто платит?Коммунальные счета на кого приходят? — спросил отец. — И это не говоря уже о том, что ты никак не участвуешь в жизни семьи.
Он говорил не то чтобы громко, но жёстко — с непривычной для него уверенностью.
— То есть ты хочешь сказать, что я должна платить вам за проживание? — прищурилась Лена.
— Да, — спокойно ответил Пётр Владимирович. — Или всё-таки решиться жить отдельно, раз у тебя такие доходы и планы.
— Зачем ты её выгоняешь, Петя? — тихо спросила Нина Петровна, глядя на мужа.
— Я не выгоняю. Я говорю, что есть два пути. Или Лена участвует в семейном бюджете, помогает нам, как обычный работающий человек, или она снимает себе жильё и не обременяет нас своими расходами и постоянными конфликтами, — голос отца звучал сухо, ровно.
Лена смотрела на него и не верила своим ушам:
— Вы хотите, чтобы я платила? Собственным родителям?
— Нет, — Пётр Владимирович покачал головой. — Мы хотим, чтобы ты вела себя по-человечески: уважала маму, помогала нам, когда у нас трудности, и не относилась к этой квартире как к бесплатному отелю.
— Сказал бы раньше, — Лена резко встала из-за стола. — Найду я, где жить! И платить никому не буду!
Она схватила свой телефон и бросилась к себе в комнату. Через открытую дверь кухни слышалось, как она торопливо набирает чей-то номер, возмущённо шипит: «Да они вообще с ума сошли! Денег с меня требуют!».
Андрей тихо сжал плечо отца:
— Пап, всё правильно говоришь. Пусть решает, как ей лучше.
Нина Петровна смотрела на мужа встревоженными глазами:
— Мы делаем верно? Она ведь наша дочь…
— И именно поэтому мы не должны давать ей и дальше быть такой равнодушной, — ответил отец. — Если Лена хочет оставаться здесь — пусть участвует в расходах. Если нет — пусть живёт отдельно и делает, что захочет.
Он улыбнулся жене как мог мягче:
— Тебе нужен покой, Нина. А мы и так уже натерпелись.
В тот же вечер Лена заявила, что «раз уж такое дело», она будет искать студию в аренду — «в конце концов, я свободна в своих решениях». Родители не стали её переубеждать, хотя матери было горько слышать эти слова. Андрей вызвался помочь сестре найти жильё, но Лена наотрез отказалась от его помощи.
— Сама справлюсь, — бросила она холодно.
Уже через неделю Лена собирала вещи. Она с трудом нашла недорогое жильё в не самом ближнем районе. «Протяну пару месяцев, а потом доберу недостающую сумму и возьму машину», — успокаивала она себя. Отца и мать не посвящала в детали, лишь объявила день переезда.
Пока Лена складывала в сумки одежду и многочисленные гаджеты, Нина Петровна сидела в гостиной, слушая звуки из комнаты дочери и пытаясь не дать слезам навернуться на глаза. Ей было жаль, что всё пришло к такому. Но отступать уже не хотелось: она слишком устала.
Дверь за Леной закрылась тихо, без хлопка, и этот мягкий звук вдруг показался громче всех недавних ссор. В квартире наступила тишина — и в этой тишине скрывались противоречивые чувства: облегчение, что конфликты утихнут, и боль от того, что родная дочь вот так ушла.
— Справимся, — тихо проговорил Пётр Владимирович, обнимая жену. — Мы найдём, как погасить долг, и всё будет хорошо. Главное, что ты поправляешься. А Лена… может, поживёт отдельно, да переосмыслит что-то.
Нина Петровна вытерла слёзы кончиками пальцев.
— Да. Может… — отозвалась она, глядя на входную дверь, за которой давно растворились шаги дочери.
Вечером Нина Петровна подошла к окну. На улице шёл дождь, и крупные капли стекали по стеклу. Она думала о том, как там Лена, устроилась ли на новом месте, и ощущала внутри горькую пустоту. От обиды не оставалось и следа — только тихое сожаление, что всё так вышло.
Она прошептала в тишине гостиной:
— Я всё равно люблю тебя, Лена. Как бы там ни было.
