– А можно я задам один вопрос? – Валерия поставила перед свекровью тарелку с борщом и посмотрела строго, даже, пожалуй, чересчур строго. – Зачем вы к нам каждый день приходите? У нас тут бесплатная столовая открылась или кружок «Унизи невестку»?
Надежда Петровна, дамочка шестидесяти четырёх лет, с лицом, вечно выражающим недоумение, как будто мир вокруг её категорически не устраивал, смерила Валерию взглядом. Морщинки у губ скрутились в злобный бантик.
– Во-первых, – начала она, не притрагиваясь к борщу, – я мать. Во-вторых, если бы ты нормально готовила, приходить бы не пришлось. А в-третьих, – она наклонилась поближе, – я хочу убедиться, что ты не травишь моего сына.
Игорь, тридцативосьмилетний муж Валерии, сидел между ними, как сыр в бутерброде. Сыр, который начинает подтаивать и пытается незаметно сползти с хлеба.
– Мам, ну ты чего опять? – промямлил он, ковыряя хлебушек. – Борщ нормальный.
– О, «нормальный»! – передразнила его мать. – Это у вас с ней всё «нормально»! И работа её эта убогая – за копейки в школе, и шмотки её, и борщ этот… На кочерыжке, что ли, варила?
Валерия выдохнула. Она всегда выдыхала, когда надо было не сказать лишнего. Но сегодня выдох не помог.
– Ну так не ешьте. Никто не держит. Дверь там, Надежда Петровна. Или вы опять пришли рассказать, что у моей предшественницы и борщ был погуще, и муж счастливей?
Игорь дёрнулся, будто ему под стулом включили электроплиту.
– Лер, ну чего ты начинаешь…
– Ага, начинается! – вскинулась свекровь. – Тоже мне, нашлась королева кастрюль! А между прочим, Катюша и работала, и дом в порядке держала, и мужа не позорила!
Катюша. Пресловутая Катюша. Бывшая жена Игоря. Легендарная, всесильная, всемогущая. Ушла сама, к слову. Понимающе, с достоинством. Но Надежда Петровна регулярно её канонизировала.
– Ну и что ж вы не к ней-то ходите борщ есть, раз такой фанат? – бросила Валерия и почувствовала, как внутри закипает. Прямо как тот борщ.
Игорь покраснел, но — классика — сказал только:
– Ладно, хватит. Мам, давай без Катюши.
Свекровь встала, поправила кофточку с вытянутыми локтями и, глядя на Валерию, сказала ядовито:
– Если б у вас деньги водились, а не эти твои учительские гроши, по-другому бы запела. А то сидите тут – ни денег, ни толку. А я, между прочим, и о вашем будущем думаю! Не вечно же мне тут бегать, вас спасать от ваших ошибок!
– Вы нас спасаете? – переспросила Валерия, оперлась руками о стол. – А можно список услуг? А то что-то я проглядела…
– Мама права, – неожиданно вставил Игорь. – Лера, ты знаешь, как тяжело сейчас. Кредиты, цены… Мамка ведь из лучших побуждений.
Валерия молчала. Просто смотрела на него. И в какой-то момент вдруг очень отчётливо поняла — ничего не изменится. Вообще. Никогда.
Вечером, когда Надежда Петровна наконец ушла, хлопнув дверью так, что с полки упала банка с фасолью, Валерия сидела на кухне и прокручивала в голове один-единственный вопрос: «И чего я вообще тут делаю?»
Телефон завибрировал. СМС: «Валерия Сергеевна, срочно перезвоните. Нотариус. По делу вашей тёти Зои.»
Тётя Зоя… Честно говоря, Валерия даже не сразу вспомнила, когда та последний раз объявлялась. Жила в Пскове. Одинокая. Немного странная. Ну как странная — бабушка с тараканами, но вполне безобидными.
Она перезвонила. Голос — сухой, официальный:
– Валерия Сергеевна? Вас беспокоит нотариус Орлов. По наследственному делу вашей тёти Зои. Она оставила вам всё своё имущество.
– Извините… Чего? – переспросила Валерия, машинально вытирая рукой мокрую столешницу.
– Всё своё имущество. Включая банковский вклад. Пятнадцать миллионов рублей. Ждём вас для оформления.
Валерия села. Потом встала. Потом снова села.
– Пятнадцать. Миллионов. Не рублей, конечно. Ой, простите. Именно рублей. Да. Всё верно.
Она смотрела в стену минуту. Потом другую. Потом в кухню ввалился Игорь — с довольным лицом, с пакетом из «Пятёрочки» и бодрым:
– Слушай, мам звонила… говорит, может, тебе всё-таки в декрет пора? А то чего ты в школе за копейки маешься…
– Угу… – протянула Валерия, глядя сквозь него.