Новости распространились быстрее ковида.
На следующее утро Надежда Петровна уже стояла в дверях с самодовольным видом и пакетом.
– Ну что, доченька, – пропела она сладким голоском, от которого хотелось выбить окна, – поздравляю! Знаешь, я всегда чувствовала: ты – наша удача! Ой, даже борщ больше не такой уж и плохой. Кстати… Надо обсудить, как правильно распорядиться этими… э-э… деньгами. Чтоб они работали, понимаешь?
– Какие деньги? – сухо уточнила Валерия, прекрасно понимая, что спектакль только начинается.
– Да ты что, милая, – замахала руками свекровь. – Ну ты же теперь при деньгах! Игорёк рассказывал. Так вот… Надо будет открыть вклад на моё имя. Надёжнее будет. Ну, мало ли что…
– Ага, – кивнула Валерия, сжимая чашку так, что костяшки побелели. – Мало ли что…
Игорь в этот момент, сидя в зале, сделал вид, что занят ремонтом старого пульта. Глазами шарит по полу, будто ищет пропавшую совесть.
– А ты не бойся, – продолжала Надежда Петровна, прохаживаясь по кухне, как завхоз по складу. – Деньги ведь в семье. Всё для семьи. Я ж не для себя! Для вас же стараюсь.
Валерия встала. Спокойно. Медленно.
– Игорь. Скажи, пожалуйста, ты сам как считаешь… Твои мама с папой тоже могут себе вклад на моё имя открыть? Ну чтоб, мало ли что? Деньги же в семье. А?
– Лер… ну ты чего… мамка ж по-доброму…
– По-доброму? – Валерия ухмыльнулась. – Тогда пусть «по-доброму» сядет и напишет расписку, что деньги мне вернёт. А я посмотрю.
Свекровь выпрямилась.
– Это что ещё за тон? Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь?!
Валерия посмотрела. Очень внимательно.
– Понимаю. С человеком, который последние пять лет объяснял мне, что я никто. А теперь вдруг забыл об этом.
Свекровь замерла. Потом села. Прямо на табурет. И выдала фразу, которая повисла в воздухе, как тухлый запах на лестничной клетке:
– Ну и что. Зато теперь мы семья. А семья — это святое.
Игорь молчал. Очень старательно.
А Валерия впервые за долгое время подумала — а может, действительно… давно пора посмотреть, как выглядит жизнь без этой «святой семьи»?
Когда Валерия вышла из подъезда с чемоданом, соседка Римма Ивановна, стоявшая у мусорного бака с вечным боевым лицом, прищурилась:
– Уезжаешь, Лерочка? На моря?
– Ага, – кивнула Валерия. – В Анталию. Через Кострому.
Чемодан был смешной — старый, ещё мамин, с замком, который закрывался только с перекосом. Но в него вошло всё самое важное: пару джинсов, три футболки, документы и зубная щётка. Остальное… остальное там, где остались Игорь и Надежда Петровна. Пусть наслаждаются.
Переехала к Кристине. Подруга — золото, а не человек. Разведёнка, бухгалтер, с нервным тиком, появившимся после пятнадцати лет брака с прекрасным представителем породы «лежачий диван с пивом».
– Заселяйся, – сказала Кристина, показывая Валерии комнату с диваном, который расправлялся с третьей попытки. – Заодно и потренируемся жить без мужиков. Правда, у меня уже третий год получается. Ты догоняй.
– Стараюсь, – выдохнула Валерия, бросая чемодан в угол.
И вот вроде бы свобода. Но что-то подсказывало — так легко этот сериал не закончится.
Звонки начались вечером. Игорь.
– Лер, ну ты чего как ребёнок? Ну поссорились, ну бывает… Мамка вспылила, ты вспылила… Давай нормально обсудим. Вернись. Нам поговорить надо.
– Нам — это тебе с мамкой или всё-таки со мной? – сухо уточнила Валерия.
– Ну не начинай… – с явной усталостью в голосе. – Слушай, ну ты же понимаешь, мы семья. Мы должны вместе решать такие вопросы. Не одному ж тебе эти деньги на голову упали.
Валерия молчала. Рука сама потянулась к кнопке «сбросить», но любопытство победило.
– Простите… кому упали?
– Ну… Лер, не обижайся, но, по сути, это же семейные деньги. Ты же в нашей семье. Значит, и деньги — на благо семьи.
– Ага. Супер. Тогда вопрос: когда я на вашу семью работала, жарила, мыла, убирала, ездила к вашей маме менять лампочки — это тоже общим считалось? Или там всё было «твоя обязанность»?
Пауза. Такая долгая, что слышно было, как он чешет затылок.
– Лер, ну ты же понимаешь… это другое.
– Конечно, другое. Тут не борщ, тут миллионы.
