Нужно было искать что-то ещё. И тут… как будто сама судьба услышала.
— Мария Сергеевна? — дама прищурилась. — Тут, кстати, у вас есть одна любопытная опция.
— Какая? — Мария машинально подтянулась.
— Ну… по вашей кредитной истории видно, что у вас есть наследственное дело открытое. Не подумайте, что мы следим… просто данные из Росреестра. Была квартира на ваше имя зарегистрирована в 2003 году, потом снята с учёта.
Мария почувствовала, как у неё сжалось горло.
— Это да… была. Бабушкина. Потом её родители продали. Вернее… ну, вы понимаете. Семейные истории.
— Понимаю. Но вот тут пометка: объект снят с регистрации, но не снят с учёта в части долевой собственности. Кто-то из ваших родственников, похоже, не переоформил документы.
Мария выпрямилась. В голове загудело.
— То есть, — банковская сотрудница посмотрела внимательно, — может оказаться, что у вас до сих пор есть доля. Маленькая, но всё же.
Телефон снова завибрировал. На экране — сообщение:
Артём: «Мариш, ну давай без глупостей. Мама уже успокоилась. Я тут подумал… Может, не будем спешить с этим разводом?»
Мария ткнула «выключить телефон». Поднялась.
— Где мне это проверить?
— МФЦ. Или запрос в Росреестр. Это несложно. Зато бывает… приятно удивляет.
Через два часа Мария стояла напротив старого, облезлого подъезда. Вот он, дом её детства. Половина детства — бабушкиного. Половина — проклятого. Потому что когда бабушка умерла, её родители, дядя и тётя сцепились за эту квартиру так, что годами не разговаривали. Итог — квартиру продали, деньги поделили… Но не факт, что все оформили как надо.
Дом пах плесенью, кошками и надеждой. Или отчаянием — сложно было понять.
Мария зашла в подъезд, нашла старую знакомую — тётю Веру. Не ту, что Николаевна. Настоящую тётю, по маминой линии.
— Ой, Машка? Ты? — та расплылась в улыбке. — Ну надо же! А чего это тебя сюда занесло?
— Да вот… узнать кое-что. Квартирка-то ваша?
Тётя Вера смутилась, потупилась.
— Наша-то… да. Но тут история… Там, вроде, у тебя что-то осталось.
Мария сделала глубокий вдох:
— Да некогда было разбираться. Тогда нотариус ошибся. Вроде как доля твоя не снята. Да ты не переживай — никто не против. Мы с дядькой давно думали — надо бы уже всё оформить. Продать хотели. Но там без тебя никак.
Мария схватилась за перила. Сердце застучало быстрее.
— И сколько… там… моя доля?
Тётя почесала затылок.
— Ну как… Пятая часть. Тринадцать квадратов. Комнатка. Там сейчас кладовка, конечно, но, если продать… тысяч восемьсот точно выйдет. Может, больше.
Мария медленно присела прямо на бетонную ступеньку.
Восемьсот. Восемьсот тысяч. Первый взнос. Свобода.
— Маш… — тётя Вера присела рядом. — Ты не обижайся. Тогда все как-то… ну… бегом, бегом. Но сейчас давай уже по-честному. Нам самим проще. Хотим дачу купить. Так что, давай к нотариусу.
Вечером, уже дома, Мария открыла входную дверь ключами, которые всё ещё висели на общем брелоке. Внутри — тишина. На кухне, как ни странно, пусто. Только записка на столе. Кривыми буквами, Артёмом:
«Мариш, ты не права. Но я подумаю. Пока у мамы. Не волнуйся.»
Мария села на стул. Закрыла глаза. Посчитала до десяти. До ста. До миллиона.
Телефон пискнул. Новое сообщение. Не от Артёма. От банка:
«Предварительное одобрение. Ждём подтверждение первоначального взноса.»
Она встала, подошла к окну. На улице снова моросило. А внутри было светло. Очень светло.
— Ну что, — сказала она вслух. — Кажется, начинается новая жизнь.
И добавила, почти шёпотом, но очень уверенно:
— Без Артёма. И уж точно без Веры Николаевны.
Мария стояла посреди новой квартиры. Ну, как «новой»… Дом 2007 года постройки, этаж четвёртый, окна во двор. Двор, правда, больше напоминал парковку для очень уставших машин и площадку для выгула пенсионеров. Но всё-таки — СВОЯ.
Однокомнатная. Тридцать восемь квадратов. Санузел совмещённый, кухня — почти девять метров. Влезет стол, плитка и даже какой-никакой диванчик. А главное — никакой Веры Николаевны.
На стене сиротливо торчали кривые розетки, а на полу — пыль, куски шпаклёвки и одинокий обломок плинтуса, который упорно не хотел отрываться от прошлого хозяина. Но Мария смотрела на это всё, как на шедевр архитектуры. Потому что впервые за десять лет это было её. Только её.
Телефон завибрировал.
Артём: «Мариш, может, хватит дурью маяться? Поговорим? Ну нельзя ж вот так — в никуда. Мы ж семья!»
