Пауза повисла такая, что даже кот остановился на полпути к миске.
— Послушай, — заговорила Людмила Петровна резко. — Ты получаешь десять миллионов. Это… ну… не твоё. Это общее. Катя была Сережиной мамой. Ты тут при чём?
И тут пришёл Сергей. В шортах. И в тапках с надписью «KING».
— Мам, не начинай, — пробурчал он. — Мы с Дашей сами разберёмся. — Разберёмся? — взвилась мать. — Она уже блокирует счета! Мне в банке отказали в доступе к ячейке! Она обрубила карты! — Потому что я не обязана вас кормить, — спокойно сказала Дарья. — То есть ты собираешься нас всех кинуть? — с угрозой в голосе. — А вы кем мне приходитесь, напомните? Инна мне кто? Ты — мой муж, безработный и безынициативный. Сижу на работе до девяти, прихожу — воняет, как в подъезде, где кошек кормят. Ты готов только одно: жрать, спать и просить.
Сергей встал. Медленно.
— Слушай, не перегибай. Ты с Катей жила, потому что она тебя жалела. А сейчас бабки упали, и ты тут же — «моя квартира, мои деньги». Нормально вообще?
Дарья достала из кармана ключи.
— У тебя есть час, чтобы собрать свои трусы. Потом я сменю замки.
Людмила Петровна вскочила:
— Я вызову полицию. Это не по закону! — Попробуйте. Завещание на моё имя, прописан он не был, квартира — теперь моя. — Ты у нас хозяйка, что ли? — Да, теперь — хозяйка.
За дверью хлопнули тапки Сергея. Потом — крик Людмилы Петровны:
— Ты пожалеешь, Даша! Деньги — зло! Ты одна с ними сойдёшь с ума!
Дарья вернулась в квартиру. Села. Посмотрела на полупустой стакан воды. И впервые за много месяцев… ей стало спокойно.
Телефон завибрировал. Сообщение от Инны.
«Дарья, привет. Ты там квартиру продаёшь? Можешь хотя бы детям моим по миллиону выделить? Мы ж всё-таки родные…»
Дарья выбрала столик у окна. Она пришла первой, как и планировала. В этом кафе она когда-то назначала свидания. Давно. До Сергея, до его семьи, до затяжной бытовой войны. Сейчас это место казалось ей странно чужим. Как будто из прошлого, в котором она была наивной и верила, что любовь победит всё — даже тёщу с характером диктатора и мужа, который путает супружеский долг с лежанием на диване.
— Не ной, Даш. Заказала кофе — живи дальше, — подумала она и сделала глоток.
Телефон пиликнул. Инна.
«Подъезжаю. Мать с нами будет. Она настояла».
Дарья чуть не поперхнулась кофе. — Ну конечно, трио кобры. Без Людмилы Петровны ни одна семейная афера не обходится.
Они вошли ровно в 11:03, как под копирку. Инна — в дорогом пуховике и на каблуках, с выражением страдалицы, которая одновременно очень хочет денег и боится их попросить. Людмила Петровна — в пальто, которое пахло терпко, как нафталин с оттенком «Командирской настойки», и с лицом будто бы она не в кафе, а на казнь к римскому проконсулу. В руках у неё была папка.
