— Это частая история. Мужья, жёны… родители… Думают, что если человек в браке — то сразу всё общее. Особенно старшее поколение так считает. А по факту — у каждого свои права.
— Ага, расскажите это моей свекрови, — фыркнула Юля. — Хотя… я сама расскажу.
Вечером Юля пришла домой. На диване сидел Алексей. Грустный, обиженный, с лицом побитого жизнью енота.
— Нам надо поговорить, — начал он, не дожидаясь, пока она снимет обувь.
— Ты прям экстрасенс, Лёша. У меня для тебя тоже новость.
— Ты правда хочешь меня выписать?! Да ты с ума сошла?! Мы семья! Ты вообще понимаешь, как это выглядит со стороны?!
— О да, прекрасно понимаю. — Юля спокойно повесила сумку. — Это выглядит так: ты женился на женщине с квартирой, поселился, припёр на шею всех своих родственников, а теперь возмущён, что её терпение лопнуло.
— Это всё моя мама! Она просто… переживает за меня! Хотела, чтобы мне было хорошо!
— Да, Лёша. Очень «хорошо». С Ларисами, Славиками и дядями Генами. Причём всем — кроме меня.
— Да ты неблагодарная! Мы с тобой — семья! Значит, всё должно быть общее! И квартира — тоже!
Юля подошла ближе. Говорила медленно, чётко, чтобы каждое слово вбивалось ему в голову, как гвоздь.
— Квартира. Моя. Документы ты видел. Свидетельство о собственности тоже. Ты тут — гость. Причём пока ещё — с регистрацией. Но не надолго. Я подала документы в суд. И на развод. И на выписку.
— Ты… — у него задёргался глаз. — Ты что, серьёзно?!
Алексей вскочил, метался по комнате.
— Да как ты… Да с кем ты останешься?! Кому ты нужна вообще, кроме меня?! Ты думаешь, кто ещё на тебя посмотрит в твоём возрасте?!
Юля рассмеялась. Громко. Сочно. Почти по-злодейски.
— Лёша. Мне тридцать четыре. Это, конечно, критический возраст… но знаешь, у меня есть то, чего нет у тебя. — Она ткнула пальцем в документы. — Жильё. Доход. И, главное, мозги.
— Ну… ну давай… давай по-хорошему. Давай подумаем. Мы же можем… ну как-то договориться.
Юля присела рядом. Положила руку ему на плечо. Тот вздрогнул.
— Конечно, можем. Договоримся так: ты собираешь вещи. Завтра. Нет — сегодня. И уезжаешь. Куда угодно. Хоть к мамочке. Хоть к Славику. Хоть к тёте Люде на Марс — мне всё равно. А через месяц состоится суд. Твоя регистрация аннулируется. Брака — больше нет. И все эти крики про «общее имущество» — забудь. Потому что общего тут ничего нет.
Он закрыл лицо руками.
— Юля… ну ты же понимаешь… я ж пошутил… я ж просто… Просто мама меня накрутила…
— Конечно. Мама. И Лариса. И Гена. И твои вечные «ну это же семья». Слушай, Лёша. Семья — это когда поддержка. А не когда толпа людей приходит в твою квартиру и ведёт себя так, будто ты им должна.
Она встала. Перешла на кухню. Поставила чайник.
— Кстати. У тебя два часа. Иначе я сама тебе вызову такси. С грузчиками. Или без. По настроению.
Алексей вскочил. Побледнел. Замотался по комнате.
— Да ладно тебе, Юль… Ну чего ты как зверь-то… Мы же… ну… может, ещё поживём? Я исправлюсь!
Юля вышла из кухни с чашкой в руках.
— Нет, Лёша. Исправляться поздно. Знаешь, что самое обидное? Я тебя правда любила. Думала — семья, дом, уют… А получила? Прописку, бесплатное общежитие и маму в нагрузку.
Он смотрел на неё широко распахнутыми глазами.
— И ты правда не передумаешь?..
И тут зазвонил её телефон. Она глянула на экран — «Валентина Сергеевна». Подняла трубку. И включила громкую связь.
— Юлия, значит так! Я сейчас приеду и мы с тобой поговорим по-женски! Ты, видимо, забыла, что ты теперь часть нашей семьи! А наша семья просто так не сдаётся!
— Прекрасно. Жду. Только сразу скажите — вы с вещами или без? Чтобы я такси заказала побольше.
— Ты… ты это брось! Мы через суд будем квартиру делить! Ты думаешь, мы так это оставим?!
Юля сделала глоток чая.
— Валентина Сергеевна, суд уже в курсе. И поверьте — то, что квартира моя, я докажу легко. А вот вам, возможно, придётся доказать, что вы тут вообще имеете право говорить.
— До свидания, — спокойно сказала Юля и отключила звонок.
Алексей сел. Сгорбился. Сдулся. Прямо на глазах.
— Я тебя ненавижу… — пробормотал он.
Юля поставила чашку на стол. Подошла. И посмотрела ему прямо в глаза.
— А знаешь… Спасибо. Потому что теперь я точно знаю — я могу жить одна. И знаешь что? Это прекрасно.
Дверь хлопнула. Громко. Последний раз. В этой истории.
Юля осталась одна. Хозяйкой. Без родственников. Без балласта. И без иллюзий. Но с лёгким сердцем и огромным чувством собственного достоинства.
