— У меня, Денис, не аллергия. У меня инстинкт самосохранения. Его, как ни странно, даже сироты имеют. Позже, лёжа в спальне одна, она думала, как всё повернулось. Ведь когда-то она была счастлива. Дом, свой, тёплый, с деревянными подоконниками и запахом корицы от бабушкиных банок. Он был её. Дом-оболочка, в котором можно было дышать. А теперь… теперь он напоминал ей о приближающейся оккупации.
И всё это — по доброй воле человека, который называл себя её мужем. На следующее утро Надежда Викторовна прислала СМС:
Танюша, не забудь, я люблю чай с бергамотом. И привези мои книги из подвала. Я в тот раз там оставила, ты, наверное, случайно запихала за коробки с твоими тканями.
Татьяна перечитала. Потом снова. И снова. А потом засмеялась. Не злорадно. И даже не истерично.
Скорее — как человек, которому пообещали конец света, а потом ещё и велели купить свечки. Того же дня она сделала звонок. Краткий, чёткий, без сантиментов:
— Свет, привет. А не хотите ли вы с детьми на лето пожить у меня? Просторно, воздух, огород, ягоды… И, да, отдельная комната. Без соседей. Ну почти.
— Ну, может, максимум — пару теней из прошлого. Но я их быстро вымету.
— Мы приедем. И, Танюха, ты у нас главная ведьма. Только добрая. Если что, метлу я привезу. А вечером, сидя на веранде, Татьяна листала сообщения от клиентов. Заказы сыпались. Казалось бы, радуйся. А в груди — холодный ком.
Потому что даже успех не греет, когда муж собирается принести в твой дом женщину, которая смотрит на тебя как на временное недоразумение.
Но она уже знала — игра началась. И это будет лето не малины, а борьбы.
За воздух. За пространство. За себя.
— Ну ты даёшь, Тань! — Светлана стояла посреди кухни с чемоданами и детьми, оглядывая дом. — Тут, блин, как в рекламном ролике: дерево, уют, стиль. Неужели ты реально сама всё это сделала?
— Сама, Свет. Два с половиной года без отпуска. Один отпуск был — когда обои в спальне не клеились, я три дня пила в одиночку и смотрела, как они ползут по полу, — Татьяна усмехнулась, расставляя тарелки.
Дети побежали на второй этаж. Где-то грохнуло. В доме раздался крик: — Маааам! Тут кладовка как в фильмах ужасов!
— Там туалет, Артём, — крикнула Татьяна. — Просто ещё без двери. Кино у тебя в голове.
Светлана засмеялась и налила себе чаю.
— Знаешь, Танюха, мне кажется, ты не про бизнес родилась, а про выживание. Мирового масштаба. Ты даже своё личное пространство защищаешь как спецназ.
— А разве это не война? — спокойно ответила Татьяна. — Хочешь жить спокойно — ставь забор. Или, в моём случае, зови родню. У Надежды Викторовны аллергия на чужих детей и глютен. Тут все при ней. Свекровь приехала внезапно. Без предупреждения. Прямо на «Победе», без единого багажа — как личный визитёр империи.
Открыла калитку, будто у себя на фазенде. Вошла в дом, оглядела Светлану и детей, смерила Татьяну снизу вверх:
— Ну надо же… Весело тут у вас. Квартирку-то превратили в интернат. Татьяна, это что — твоё новое хобби?
— Надежда Викторовна, — спокойно ответила Татьяна, — у нас гостевой сезон. Кому повезло — того и дом. Вы же не предупреждали о визите?
— А должна? — она прошла в дом, снимая перчатки. — Это мой сыновний дом. Моя семья. Я имею право.
