Она подошла к холодильнику, открыла дверцу — внутри четыре банки пива, кастрюля с окрошкой, и куда-то исчез её вчерашний кусочек буженины.
Ангелина медленно закрыла дверцу, прислонилась лбом к холодному металлу и подумала: «Интересно, а сколько людей помещается в моей квартире, если не учитывать меня?»
Внутри поднялась тёплая, вязкая обида. Пока — без слов. Пока — комом в горле.
И тут, как нарочно, зазвонил телефон. Елена Михайловна.
— Гелечка, солнышко. Завтра я к вам заеду. Надо обсудить, как будем отмечать твою премию! Алексей сказал, что ты молодец. Мы так рады! Всё семейство соберётся. Праздник будет — ого-го!
Голос был масляный, сладкий. Приторный до тошноты.
Ангелина смотрела в окно. Там, внизу, по тротуару шла соседка Нинель Аркадьевна. Маленькая, сухонькая, с авоськой и вязаным беретом. Та самая, что всегда говорила:
— Геля… а ты уверена, что ты тут живёшь, а не так… комнату снимаешь?
На душе стало тесно. Прямо как в её проходной комнате.
Глава закончилась скрипом двери шкафа и фразой старшего из мальчишек:
— Мам, а у них тут ещё под кроватью место свободное!
На следующее утро Ангелина проснулась от звука кастрюль и весёлого гомона. В её же кухне. В её кухне, Карл, как сказал бы младший бухгалтер с работы.
На плите кипело что-то с подозрительным запахом варёных пельменей вперемешку с рыбным бульоном. Ирина уже нарезала зелень, а её отпрыски наперебой спорили, чья очередь держать пса Бориса, который, оказывается, тоже ночевал здесь и сейчас радостно грыз её тапок.
Алексей, как водится, изображал занятость. Подперев рукой щёку, листал телефон и кивал всем сразу.
— Геля, давай, я чай поставлю, — бодро подскочила Ирина, уже вытаскивая её любимую фарфоровую кружку из серванта. — Ой, у тебя сахар в банке с гречкой! Ну ты даёшь!
«Не даю. Не давала. И не собиралась давать» — подумала Ангелина, но вслух сказала другое:
— Может, перестанем путать мой сервант с самообслуживанием?
— Ну что ты, Гелечка, свои же люди! Мы ж родня.
В этот момент зазвонил домофон. Ангелина вздрогнула.
— Кто ещё?.. — пробурчала она, но кнопка уже была нажата кем-то из подростков.
Через пять минут на пороге стояла Елена Михайловна — цветастый платок, сумка с котлетами, в руках пельмени в пакете «Магнит». Проталкиваясь внутрь, она уже командовала:
— Алексей! Не забудь табуретку из кладовки! И шторы протри — к празднику-то! Геля, а у тебя уксуса нет? Я свою селёдочку привезла, сейчас замаринуем…
Соседка Нинель Аркадьевна, проходя мимо открытой двери, не удержалась и заглянула. Глаза прищуренные, голос ехидный:
— Ого, а у вас что, общежитие открылось? Или коммуналка по новому закону?
— Нинель, давайте без ваших шуточек, — отрезала Ангелина, чувствуя, как в груди нарастает тяжёлый, вязкий ком.
— Я-то ладно. Но ты, Геля… смотри, не пропусти момент, когда тебя с твоей табуреткой за порог вынесут.
Закрыла дверь, оставив за собой тяжёлую паузу.
— Мам, ну ты хоть предупреди, когда едешь…
