— Ой, Лёшенька, ну ты прям как Геля! Подумаешь — родная кровь! Да и повод у нас. Премия у вашей умнички! Это ж не просто так — отметить надо. Соберём всех. Я уже Наташе позвонила — они приедут к обеду.
— Какие всех? — тихо спросила Ангелина. — Наташа? Опять? С детьми? И Витькой?
— А что? — округлила глаза Елена Михайловна. — Нам что, тесно? Дом-то большой. И потом… премия ведь общая радость! Мы ж все за тебя рады, Гелечка. Как за родную.
«Как за родную… Ну конечно. Как за микроволновку. Как за диван. Как за электричество, которое они исправно жрут, но оплачиваю я.»
Ангелина села на краешек скрипучего стула. В голове пульсировало: «Это мой дом. Это мой дом. Это МОЙ дом…» — как будто если повторить это достаточно раз, оно станет правдой.
— Геля, а ты в курсе, что у тебя смеситель опять капает? — вставил Алексей, лишь бы сказать хоть что-то. — Надо было Бориса тогда послушать, он же предлагал посмотреть…
Борис, как по команде, вынырнул из прихожей с ведром воблы.
— О, кстати! Геля, слушай, у тебя же дача есть, да? — сказал он, присаживаясь на угол дивана, — Надо бы съездить. Я бы там порыбачил. Места хорошие.
— Дача. Конечно. — Ангелина прищурилась. — А ничего, что это моя дача? Купленная на мои деньги? И, между прочим, я туда езжу отдыхать, а не устраивать рыболовные соревнования на троюродного дядю.
Борис хлопнул себя по колену:
— Ну ты скажи тоже — своя-чужая! Мы ж семья! Своё — общее. Вот раньше как жили — всё вместе. А сейчас только и слышишь: моё, моё…
— Ой, Геля, ну ты чего? Мы ж не навсегда. Просто пока у нас ремонт… Ну и мальчишкам учёба. Интернет у тебя хороший, вайфай ловит везде.
Старший из мальчишек, не отрываясь от телефона:
— Ага, особенно в туалете.
— Ну вот. Видишь, какая у тебя квартира удобная! — довольно заключила Ирина.
Ангелина медленно встала. Очень медленно. Чтобы не расплескать то, что сейчас копилось внутри. Посмотрела на Елену Михайловну, на Ирину, на Бориса, на сына, который демонстративно уткнулся в телефон, делая вид, что его тут вообще нет.
И сказала очень спокойно, очень тихо:
И вот в этот момент она поняла — всё. Перегорело. Отмерло. Кончилось.
И пусть они пока этого не знают… но это — их последняя гастроль в её доме.
Вечерело. Стол ломился. Борис разложил воблу аккуратными кучками прямо на газетку с рекламой окон, Ирина достала салаты — оливье и что-то с кукурузой, дети носились между комнатами, оркестр из оповещений и тиктоков не стихал.
Алексей скромно сидел в углу, ковыряя в тарелке. Видно было — чует неладное, но, как обычно, предпочитает молчать. По его логике, само рассосётся. Как обычно.
Елена Михайловна сидела во главе стола, как генерал на смотринах.
— Ну что, — сказала она, чокаясь рюмкой с Борисом. — За Гелю! За нашу молодец! Премия — это тебе не фунт изюму. Спасибо тебе, Геля. Вот сразу видно — в нашей семье толковые бабы!
«В вашей семье…» — почти вслух сказала бы Ангелина, да удержалась.
