— Вот скажи, Оксана, — выдохнула Полина, уже на втором бокале. — Это я виновата? Может, я правда слишком жёсткая? Могла бы смолчать, уступить, ну потерпеть…
— Потерпеть? — Оксана фыркнула, подливая себе. — Ты бухгалтер. Попробуй в бухгалтерии «потерпеть». И тебе налоговая так вломит, что не отмоешься. А в жизни, значит, можно?
Полина молчала. В голове шумело.
— Слушай, а если бы он вернулся? — вдруг спросила она. — Просто пришёл и сказал: «Всё, маму в дом престарелых, а тебе — цветы». Ты бы простила?
Оксана задумалась. Потом вздохнула.
— Полин, если он сейчас с ней — значит, он уже сделал выбор. Ты просто до сих пор надеешься, что он вдруг выберет тебя. Но он не выберет. Потому что ему удобно быть маменькиным сынком.
На следующее утро ей пришло уведомление из банка: «Попытка входа в личный кабинет. Если это не вы — свяжитесь с оператором».
Полина замерла. Потом набрала номер.
— Да, фиксировали попытку входа с нового устройства, — сказал оператор. — Это были вы?
— Нет. Не я. Заблокируйте всё. Немедленно.
Она положила трубку, достала из шкафа коробку с документами. Паспорт, ИНН, СНИЛС, свидетельство о праве собственности на квартиру… всё. Проверила. Всё на месте. Кроме… сим-карты. Старой, запасной, на которую раньше приходили уведомления, а потом она её отложила «на всякий случай».
Полина шла к подъезду Татьяны Михайловны как к абоненту временно неадекватному. В одной руке — конверт. В другой — диктофон на телефоне.
Ей открыли. Без слов. Без церемоний.
— Что ты себе позволяешь?! — взвыла свекровь, когда увидела, кто вошёл. — Ты что, ворвалась ко мне домой?!
— Да. Без цветов. Без торта. Зато с бумагами, — Полина кинула конверт на стол. — Это уведомление из полиции. Твоё имя, попытка входа, заявка на кредит. Через «Госуслуги», между прочим.
— Я ничего не делала! — запричитала Татьяна. — Это всё случайно! Это Толя! Он нажал не туда!
— А где сим-карта? — Полина сузила глаза. — Которую ты из моего ящика стащила?
Татьяна замолчала. На миг. Потом закричала:
— Ах ты дрянь неблагодарная! Я тебе сына отдала, крышу над головой, всё лучшее, а ты? Полицию на меня натравила!
И тут из кухни вышел Анатолий.
— Полина… может, поговорим? Я не знал, честно. Мама… она сказала, это просто, чтоб проверить возможности кредита, она не хотела…
— Она не хотела? — перебила его Полина. — А ты? Ты вообще что-нибудь хотел сделать? Кроме как стоять между нами, как размокшая прокладка?
— Полин, ну что ты такое говоришь…
— То, что думаю, — она подошла ближе, почти в упор. — Если ты сейчас не скажешь ей, что она должна оставить меня в покое, ты уходишь вместе с ней. И навсегда. Не вздумай потом являться. Не вздумай снова стоять у моей двери. Потому что это был твой выбор. Потому что ты не сделал ничего, чтобы меня защитить.
— Ой, Боже, Боже… я же мать, я за него жизнь положила!
— Так и оставайся при ней, — тихо сказала Полина. — Только не надо жертвовать мою.
Она вышла. Без слёз. Без истерик. Просто закрыла за собой дверь.
Спустя месяц Полина подала на развод. Перевыпустила все документы, сменила телефон, поставила сигнализацию в квартиру. Купила себе новый чайник, отпраздновала это винишком и чипсами под сериал.
А потом — поехала в отпуск. Впервые за десять лет. Сама. В Сочи. В апреле. Под дождём, но с ощущением, что дальше будет лучше.
Потому что она больше не была никому должна. Ни диван. Ни деньги. Ни себя.
