— Какая же ты клуша косорукая, — Виктор Сергеевич скривил рот, глядя на невестку. – Была б моя воля, выставил бы вон, а сыну другую нашел!
— Папа, прекрати, пожалуйста, — Костя едва сдерживался, чтобы не нагрубить отцу. Но того уже было не остановить.
— А ты, сын, куда смотрел? Что, других женщин не нашлось? Они ж по улице как рыбы косяками ходят! Нет – выбрал эту. Клушу безрукую, — такие разговоры свекор заводил лишь когда дома не было жены.
— Хватит, — остановил его Костя. – Почему ты постоянно нападаешь на мою жену?
— Может, потому что она — мышь серая! Еще и делает из тебя подкаблучника! Настоящий мужчина должен быть вольных охотником, а не сидеть дома и в рот жене заглядывать.
Яна грустно усмехнулась на кухне. Увы, этот разговор она слышала не в первый раз. Виктор Сергеевич гордился своей брутальностью и маскулинностью. Свекр постоянно демонстрировал, какой он независимый, гордый, грубый и вообще – вожак стаи. В отпуск всегда ездил один. Его жена, Мария Алексеевна, оставалась дома с тремя сыновьями. Если же она куда-то тоже хотела съездить, Виктор Сергеевич обязательно цеплял к ней «прицеп» — так он называл сыновей.
— Ты, Костик, посмотри на старших братьев, Борьку и Ромку. Вот они – настоящие охотники! Не жены – картинки! С ними в свет не стыдно выйти! И тебе нужна такая же, яркая, а не эта, — Виктор Сергеевич снова скривил лицо, словно откусил лимона.
— Папа, это уже переходит все границы! Ты же сам уговаривал нас с Яной, чтобы мы жили с вами, а теперь выживаешь их дома, – Костя, наконец, не вытерпел.
Яна продолжала готовить котлеты и в это же время вспомнила, как однажды случайно встретила Бориса и Романа. С деверьями у нее сложились теплые отношения. Тогда у них состоялся важный разговор. Старшие братья, оказывается, завидовали Костику!
— Эх, один Костик из нас троих не поддался батиному воспитанию, — тогда заявил Борис, глядя Яне в глаза. – Ты, Янка, красивее моей Ксюхи. И не спорь. Я когда ее первый раз без косметики увидел, решил, что белочку словил.
Борис, самый высокий и широкий из братьев, загоготал, довольный своей шуткой. А потом еще раз посмотрел Яне в глаза.
-Ты настоящая, искренняя, да еще и готовишь хорошо. Костик рядом с тобой превращается в настоящего мужчину, а не горе-охотника, как наш папаша.
— Борис прав, — кивнул головой Роман. Из трех братьев он был самым красивым и хитрым. – Моя Анжела тоже только внешне хороша. А характер – тьфу… И деньги тянет… тянет… Сил никаких уже нет на ее косметику работать.
— Ребята, так вы ж сами жен выбирали, — спокойно тогда улыбнулась Яна. – Чем думали-то?
— Так батя учил… Одобрил невест. А мы глупыми были, — виновато улыбнулся Борис.
— Костик твой поперек отцовского мнения пошел. И оказался прав, — добавил Роман.
Яна смотрела на деверей: оба сидели задумавшись, словно пытались в головах своих доказать теорему Ферма.
— Что, хотите разводиться? – усмехнулась она. – А как же трофей?
— Да кому они нужны? Хочется жить с обычной ласковой женщиной, а не куклой, — махнул рукой Роман.
Вот и сейчас Яна усмехнулась, когда Виктор Сергеевич упомянул старших сыновей. Судя по всему, он не знал о том, что у парней творилось в семьях. А свекор между тем продолжал.
— Да! Ты подкаблучник! Нет, чтобы завоевать красотку – остановился на первой попавшейся.
— Папа, я не охотник. Я люблю Яну. (продолжение в статье)
На старой станции, где поезда давно уже не останавливались, сидел человек с чемоданом. Его звали Виктор, и он не знал, зачем сюда приехал. В руках он мял старую кепку, а на лице застыло выражение странной покорности, словно он подчинился какому-то внутреннему зову, который сам едва понимал.
Деревянные скамейки потрескались от времени, словно старческие руки, исчерченные морщинами. Ржавые часы над платформой остановились на 16:47, застыв в ускользающем мгновении, которое никто не удосужился оживить. Граффити на облупленных стенах и клочья забытой рекламы трепетали на ветру. Станция казалась вымершей, забытой не только людьми, но и временем, хотя в тёплом июньском воздухе всё ещё носился запах горячего железа, выцветших афиш и чего-то неуловимо знакомого — может быть, первых надежд, когда-то оставленных здесь.
Виктор снял кепку, провёл рукой по волосам, ощутив под пальцами редкую седину, и вгляделся в даль, где рельсы уходили в горизонт, скользя в закат, как два серебряных шрама на теле земли. (продолжение в статье)
— Мы перепробовали всё. Ничего не помогает…
Тамара смотрела на плачущую дочь и думала о том, что не зря говорят, что всё в мире не просто так. Всё взаимосвязано: имеет свои причины и следствия. Со следствиями сейчас и столкнулась её дочь. Таисия, Тая…
Они с мужем хотели назвать дочь необычным именем. Именно муж Григорий настоял на этом, а она, Тамара, была не против. У неё имя тоже было не «рядовое» и ей это нравилось. Выделяться из толпы… Нет. Она этого не любила, но всё же подчеркнуть свою индивидуальность, ответив на простой вопрос «как тебя зовут?» было приятно. А дочь… Вот она родилась настоящей «звездой». С самого детства чувствовала силу своей привлекательности и красоты и пользовалась ею. Тамара диву давалась, как её девчушка, ещё совсем ребенок, с достоинством принимает комплименты, и добивается разных благ только лишь взмахом ресниц. Сама Тамара так не умела ни в детстве, ни сейчас.
Сейчас… Сейчас она сильно переживала за дочь.
Тая вышла замуж за неприметного паренька Романа. Скромный, работящий. Тогда ещё был жив муж, Григорий. И он сказал Тамаре: дельный парень, где только Тайка его откопала? Не то, что все эти. «Эти» — это поклонники Таисии, которые с самой школы, ещё со старших классов, ходили за ней толпами. Муж даже шутил: «Хоть ружьё покупай, чтоб отстреливать! Дали бы девке доучиться нормально!»
Рома был на них не похож. Долговязый, немного сутулый, в очках, молчаливый, нарочито серьёзный. Лишь иногда смущенно улыбался. А потом, как будто спохватывался, и снова принимал серьёзный вид. Таю полюбил всем сердцем. Она это чувствовала. А сама… Ну, может и полюбила… Но она тогда была очень легкомысленная и ветреная. Как считала Тамара, — не способная любить по-настоящему. А Рома надёжный. Он всем понравился. И Тае и родителям.
Сыграли свадьбу. Тая сразу заявила мужу, что ребёнка пока не планирует. (продолжение в статье)