«Может быть, у нас всё-таки есть шанс наладить отношения», — думала она, наблюдая, как свекровь деликатно выдёргивает сорняки. — «Хотя этот обед с сухарями она мне ещё долго припоминать будет».
Тем временем остальные родственники втянулись в работу. Племянники с энтузиазмом таскали хворост, Василий увлёкся ремонтом крыльца — оказалось, что у него золотые руки. Даже Лена, которую в семье считали лентяйкой, с удовольствием занялась стиркой.
В этот день Людмила решила пойти ещё дальше. Для работавших она накрыла стол с ароматным борщом, свежим хлебом и домашними солениями. Остальные получили горячий чай и бутерброды с колбасой.
Никто вслух недовольства не высказывал, хотя некоторые всё ещё бросали на Людмилу возмущённые взгляды. Но она делала вид, что не замечает.
К концу третьего дня от родственников уже слышались стоны и жалобы. Городские жители не привыкли к физическому труду, и некоторые еле передвигались. Свекровь окончательно засела в палатке, объявив, что её здоровье не выдерживает такой нагрузки.
— Всё, мы уезжаем! — заявила она за завтраком, усиленно жуя бутерброд с салом. — Я не для того в отпуск ехала, чтобы вкалывать на вашем участке!
— Ну конечно, — спокойно ответила Людмила. — Колхоз — дело добровольное.
Все дружно рассмеялись.
— Я же вас не заставляю, — продолжала она. — Просто объяснила правила.
— С меня такого «отдыха» хватит! — не унималась свекровь. — Хочу домой, в цивилизацию!
Василий поддержал её:
— Да, пожалуй, нам тоже пора. К обеду соберёмся.
К полудню все гости уехали. Людмила стояла на крыльце, провожая последнюю машину, и чувствовала странную смесь облегчения и удовлетворения.
— Люда, — сказал Илья, обнимая жену за плечи и оглядывая преобразившийся участок, — а ты не считаешь, что перегнула палку?
Людмила посмотрела на покрашенный забор, прополотые грядки, аккуратно сложенные дрова и улыбнулась:
— Думаю, нет. Посмотри, сколько сделано! И знаешь что? Пусть приезжают почаще. Глядишь, к следующему лету у нас будет самый красивый дом в ущелье.
Илья рассмеялся и крепче прижал к себе жену. В горах снова воцарилась тишина, нарушаемая только пением птиц и шумом ветра в соснах. Их рай был спасён.
