— Как бы я смеялась! — мама вдруг всхлипывает, вытирает слёзы. — Я бы сразу приехала сама, если бы знала… хоть днем, хоть ночью!
Анна Васильевна ласково сжимает её ладонь:
— Ничего, Танечка, вот теперь и приехала. Это и есть судьба, значит, так нужно.
Перед самым отъездом мама протягивает Ольге записку с телефоном:
— Обязательно звоните, если что понадобится, пожалуйста. И передавайте бабушке — мы теперь потеряться не дадим, будем ездить часто.
Ольга только улыбается в ответ:
— Поверьте, она будет самой счастливой на свете. Знаете, последние годы всё спрашивала: где же моя Танечка, как она там – живёт, здорова ли…
Уже в машине Лена, глядя на маму сквозь запотевшее стекло, вдруг тихо замечает:
— Мам… как хорошо, что мы поехали. Правда.
— Ты даже не представляешь, как хорошо, — мама улыбается, а по щеке всё равно катится слеза. — Только вот… не поздно ли, как думаешь?
— Ну… наверстать всё упущенное. Быть… не формально, а по-настоящему — внучкой.
Лена смотрит прямо в глаза:
— Никогда не поздно, мам. Главное — что мы нашли друг друга. Вот и всё.
Проходит месяц. Анну Васильевну выписывают из больницы, и мама с Леной приезжают встречать её домой. С собой — подарки, гостинцы, сумка с фруктами. Старушка не нарадуется, суетится, будто и не было долгих лет одиночества.
Вечером, за чаем, когда за окном тихо темнеет, Анна Васильевна вдруг говорит:
— Танечка, знаешь… Я всегда мечтала, что у меня будет семья. Но думала, видно, не судьба… А оказалось — есть у меня и внучка, и правнучка. Самая настоящая!
— И всегда будем, бабушка, — обещает мама, сжимая её ладонь. — Мы теперь не потеряемся.
Лена достаёт телефон, устраивает «селфи» прямо за столом — три поколения женщин: у самовара, у домашнего уюта.
— Это — в семейный альбом, — улыбается, щёлкает затвором. — Чтобы не забыть этот день. Никогда.
А уже дома, перебирая гостинцы, что привезли от Анны Васильевны, Лена вдруг говорит маме:
— Знаешь, я вот поняла сейчас… Семья — это не только кровь, фамилия.
— Это те, кто любит не за что-то, а просто потому что ты есть. Кто твоё фото больше сорока лет хранит и каждый день молится, чтобы у тебя всё было хорошо.
Мама кивает, смотрит на старые снимки:
— Хорошо, что мы не выбросили те фотографии. Они же к бабуле нас и привели.
Лена смеётся, озорно, чуть по-детски:
— Вот видишь! А я — хлам на чердаке…
— Не хлам, — строго, с какой-то особой нежностью поправляет мама. — Это память, Леночка. Самое дорогое, что есть у нас.
