Я всегда знала, что Елена Петровна — это бомба замедленного действия. Она из тех женщин, которые вроде бы и улыбаются, но в глазах — холодная сталь. И вот, моя интуиция меня не подвела. Только рвануло так, что мало не показалось. В тот день Саша пришел с работы какой-то серый. Молча разделся, прошел на кухню, налил себе рюмку крепкого и залпом выпил. Я даже испугалась — обычно он так не делает. — Саш, что случилось? — спросила я, подходя к нему. Он поставил рюмку на стол и посмотрел на меня взглядом, полным отчаяния. — Мама… — выдохнул он, — мама… Дом… Я почувствовала, как у меня холодеет внутри. — Что с домом? — спросила я дрожащим голосом. — Сгорел, — тихо ответил он, — сгорел дотла. Я опешила. Не могла поверить своим ушам. — Как сгорел? — переспросила я, — что случилось? — Я не знаю, Юль, — сказал он, закрывая лицо руками, — мне позвонили соседи. Сказали, что пожар. Приехал туда, а там… Только пепелище. Я села на стул, как подкошенная. В голове проносились обрывки мыслей. Дом… Наша доля… Дети… — А мама? — спросила я, наконец, очнувшись, — с ней все в порядке? Саша кивнул. — С ней все хорошо. Она успела выбежать. Но… — он замолчал. — Но что? — поторопила я его. — Я о ней такое узнал, Юль… У меня волосы на голове шевелятся, ей-богу. И тут меня прорвало. Все мои обиды, все мои страхи, все мое недовольство вылились в один гневный поток. — Случайность? — закричала я, — да она просто сумасшедшая! Эта дура специально его сожгла, чтобы нам не достался! Саша, я же говорила, что так будет! Я прекрасно знаю, что тебе о ней рассказали. Я давно знаю, что мамаша твоя разгульный образ жизни ведет. Гетера престарелая! Я тебе не говорила, потому что боялась, что ты таких новостей не переживешь! Саша попытался меня успокоить, но я не могла остановиться. — Вечеринки! — продолжала я кричать, — пьянки! Разврат! Кальяны! Фейерверки! Она там что только не устраивала! Ей же плевать на все! Она только о себе и думает! Саша молчал. — И что теперь? — спросила я, когда немного успокоилась, — что теперь будет? Где она жить будет? И тут в дверь позвонили. Саша пошел открывать. И кто же стоял на пороге? Конечно, она. Его полоумная мамаша. Она стояла, закутанная в какую-то старую шаль (и это в августе!), с растрепанными волосами и заплаканными глазами. Изображала из себя жертву. Мерзко. — Сыночек, — прошептала она, глядя на Сашу жалобным взглядом, — мне больше некуда идти. Приютите меня, пожалуйста. Я чуть не задохнулась от возмущения. Она, значит, все сожгла, а теперь пришла к нам, как ни в чем не бывало? Саша посмотрел на меня вопросительным взглядом. Я молчала. Что я могла сказать? Выгнать ее на улицу? Не могла. Не имела права. — Заходи, мама, — сказал Саша тихо. И она вошла. Вошла в нашу квартиру, в нашу жизнь, как непрошеный гость. Весь вечер она сидела в углу на диване и молчала. Лила крокодиловы слезы и рассказывала о том, как ей жалко дом, как она любила его, как все произошло случайно. Я слушала ее с презрением. Когда дети легли спать, я не выдержала и накинулась на Сашу. — Ты понимаешь, что она натворила? — шипела я, — она сожгла наш дом! Она лишила наших детей будущего! А ты ее сюда пустил! — Юль, ну что я мог сделать? — оправдывался он, — это же моя мама. Я не мог ее оставить на улице. — А обо мне ты подумал? О детях? Ты понимаешь, что теперь нам придется жить с этой сумасшедшей? Саша молчал. Я видела, что ему тяжело. Но я не могла его простить. Не могла простить его мать. Она разрушила нашу жизнь. И что теперь? Как нам жить дальше? Под одной крышей с этой пироманкой? Я даже представить себе не могу. Но самое страшное, что я не знаю, чего от нее ждать. Вдруг она и нашу квартиру спалит? Она же способна на все.
После появления свекрови жизнь у нас с Сашкой покатилась в тартарары. Мамаша моего мужа уже через пару дней начала в нашей квартире хозяйничать. Свои порядки установила, какой-то график придумала. Мы ей откровенно мешали! Мы, которые по доброте душевной ее пригрели! Я сорвалась практически сразу — через три дня у нас произошел первый конфликт.
— Елена Петровна, вы же понимаете, что у нас дети? — пыталась я хоть как—то достучаться до неё, — здесь маленькие дети живут, им нужен покой. Какого рожна вы телевизор в двенадцать часов ночи на полной громкости смотрите? А она в ответ только фыркала: — Дети? А что дети? Мои внуки, между прочим! Что я плохого делаю? Я смотрю телевизор! Детей нужно сызмальства приучать к шуму — мы в большом городе живем! Ишь ты, какие нежные! И вообще, внукам я зла не желаю, но ради них своим комфортом жертвовать не буду! — Елена Петровна, у вас вообще совесть есть? Почему наш комфорт заканчивается там, где начинается ваш? Не мы у вас живем, а вы у нас! Вас же никогда в нашей жизни не было! Вы хоть чем-то нам помогли? Вы даже не сподобились квартиру эту как положено на сына оформить! А теперь, когда вы спалили свой дом, вы решили, что имеете право ворваться в нашу жизнь? Она, конечно, сразу же заняла самую большую комнату. Завалила её каким-то старым барахлом, которое, наверное, смогла спасти из пожара. Какие-то коробки, тряпки, старые фотографии… У меня такое ощущение, что мы живём на помойке! Но это ещё полбеды. Она начала курить! В своей комнате, на кухне, в туалете… Везде! У меня дети дышат этой гадостью! Я уже не знаю, чем вывести этот мерзкий запах из квартиры. — Мама, ну нельзя же так! — пытался её вразумить Саша, — у нас же дети! Ты хотя бы в окно кури, что ли. Или на улицу выходи… А она в ответ только смеялась: — Ой, Сашенька, не учи меня жить! Я всю жизнь курила и буду курить! Это моё право! И моя квартира, между прочим. Три комнаты из четырех — мои! Да какое там право! Это просто издевательство! А ещё эти её постоянные гости… Молодых парней она в гости приглашает! Запирается с ними в комнате и неизвестно чем занимается. В квартире, где живут ее внуки! — У меня есть полное право приглашать к себе кого захочу! — заявила она, когда я попыталась намекнуть, что у нас вообще-то дети спят, — оставь меня в покое! Почему я должна под твою дудку плясать? Юля, ты нарываешься! Я просто разозлюсь однажды и все сделаю по закону. Хотите жить впятером в одной комнате? Нет? Тогда замолкни и не порти мне настроение! Пошли косяком какие-то мутные личности. То какие-то её старые подружки, то какие-то подозрительные мужики. Они сидят у неё в комнате, курят, пьют, орут… Я уже не знаю, куда деваться! У нас же дети! Маша уже начала задавать вопросы: — Мама, а кто это к бабушке приходит? А почему они так громко разговаривают? Я ей, конечно, пытаюсь объяснить, что это просто друзья бабушки, но я же вижу, что она всё понимает. Дети же всё чувствуют! Я уже не знаю, что делать. Мы живём как в барделе каком-то! Я просто не могу больше это выносить. Хочется просто собрать вещи и уехать куда-нибудь подальше, чтобы никогда больше её не видеть. Саша, конечно, тоже переживает. Он видит, что я страдаю, но ничего не может сделать. — Мама же… — как всегда говорит он. Да чтоб её… Я понимаю, что он не может выгнать свою мать на улицу. Но я тоже не могу больше так жить. Я просто схожу с ума! Вчера ночью я не смогла заснуть. Лежала и слушала, как у неё в комнате опять кто-то орёт. Встала, накинула халат и пошла на кухню. Достала из холодильника бутылку, налила себе бокал и села у окна. Смотрю на ночной город и думаю: за что мне это всё? За что я должна это терпеть? Неужели я не заслужила нормальной жизни?
