– Анна Степановна, – мой голос звучал ровно и твердо, – я не считаю себя жадиной. Я считаю себя ответственным человеком, который думает о будущем своей семьи. И если Ольге так важна пышная свадьба, пусть они с женихом и их родители ищут другие способы ее оплатить. Я в этом участвовать не буду. И Диме я сказала то же самое. Если он хочет – пусть берет кредит на свое имя. Моей подписи там не будет.
В трубке на несколько секунд повисла оглушительная тишина. Я даже испугалась, что связь прервалась.
– Ну, знаешь ли, Надежда… – наконец прошипела свекровь, и вся ее медовая сладость испарилась без следа. – Не ожидала я от тебя такого! Всегда такой покладистой была, а тут… Видимо, деньги тебя испортили. От семьи отбиваешься! Ну, смотри, как бы потом локти не кусала, когда тебе помощь понадобится!
И она бросила трубку.
Я положила телефон на стол. Руки немного дрожали. Было неприятно, горько. Но вместе с тем я чувствовала какое-то странное облегчение. Словно сбросила с плеч тяжелый груз. Я сказала «нет». Я отстояла свои границы.
Вечером Дима вернулся с работы мрачнее тучи. Молча поужинал, избегая моего взгляда. Я знала, что ему уже позвонила маменька и вылила на него ушат своей обиды.
– Мама звонила, – буркнул он, когда мы остались на кухне одни. Дети уже спали.
– Я знаю. Мне она тоже звонила.
– Она очень обижена. И Оля тоже. Говорит, ты их всех унизила своим отказом.
– Унизила? – я не выдержала. – Унизила тем, что не хочу влезать в кабалу на несколько лет? Унизила тем, что думаю о наших детях, об их будущем? Дима, когда ты начнешь думать о НАС, а не о том, что скажет твоя мама или сестра?
Он вскочил, прошелся по кухне.
– Да что ты заладила: «наша семья, наша семья»! Они тоже моя семья! Я не могу просто так от них отмахнуться!
– А я и не прошу отмахиваться! Помогите, чем можете. Дайте им какую-то сумму из своих накоплений, если они у тебя есть. Но кредит – это другое. Это долговая яма, в которую ты хочешь затащить нас всех!
Мы долго спорили в тот вечер. Говорили на повышенных тонах, обвиняли друг друга. Дима кричал, что я черствая и бессердечная, что я разрушаю его отношения с родней. Я доказывала, что пытаюсь спасти нашу семью от финансовых проблем, которые неизбежно возникнут. В какой-то момент я поняла, что он просто боится. Боится осуждения матери, боится выглядеть плохим братом в глазах сестры, боится идти против устоявшихся в их семье «традиций» – решать проблемы за счет кого-то другого, в данном случае, за мой.
– Знаешь что, Дима? – сказала я устало, когда силы меня почти оставили. – Я больше не буду ничего доказывать. Мое решение окончательное. Кредита на свадьбу Ольги мы брать не будем. Если ты так хочешь ей помочь – пожалуйста. Бери кредит сам. На свое имя. И сам его выплачивай. Но учти, наш семейный бюджет в этом участвовать не будет. Я не дам ни копейки.
