Утром Тамара попыталась прожить обычный день. Заварила чай, аккуратно налепила ещё пирожков — зачем, сама не поняла. Они остались на столе, как маленький упрёк: кому теперь все эти заботы?
Телефон мигал сообщением — «Доброе утро, мамуля!» от дочки. Тамара набрала в ответ фразу, стёрла… Нет, не сейчас. Она боялась сорваться, расплакаться при дочери — зачем им эта боль вдали? Всё равно не приедут, не помогут.
Она поставила чайник, присела к окну. Во дворе женщины с палками для скандинавской ходьбы, молодая мама с коляской, соседка под окном с пакетами — у всех своя жизнь. Только у неё — будто вырвали страницу. «Это ведь нечестно, — подумала Тамара, — разве за такое я все годы терпела, оберегала, прощала?» Потом позвонила Вера. Друзья детства не спрашивают, можно ли поговорить. Просто слышат по голосу — что-то случилось.
— Ну что ты взбеленилась, Тома? Что за тесаная голова мужиковская… Дай угадаю — кобелище ушёл?
Голос Веры — как щёлкнуть спящую по носу.
Они болтали почти час. Вера рассказывала, как её бывший спустя 20 лет вдруг начал присылать смски, извинялся за годы молчания, как она всю неделю выкидывала его старые майки и чувствовала себя победительницей.
— Ты у себя одна, слышишь? — Вера звенела голосом в трубке. — Без тебя сама себе не нажаришь пирожков. Хватит, Тома! Не вздумай в день годовщины сопли жевать.
После разговора Тамара успокоилась — чуть-чуть. Стояла перед зеркалом, рассматривала своё лицо: морщины, припухшие веки… А глаза? Когда они стали такими тёмными?
Долго рылась в старом ящике — отыскала альбом с фотографиями. Вот они вдвоём на море, вот первый Новый год в своей квартире, потом дети на ковре, Володя в смешной шапке. Её не было на снимках. Почти на всех она — за кадром, с фотоаппаратом. Запечатлела — но не находила времени для себя. Всегда жена, всегда «мама»: фаршировала перцы, штопала носки, приглашала гостей, шелестела заботой, как крыльями — незаметно. — Ты для себя хоть раз жила? — Верина фраза, как острая игла.
В день годовщины Тамара проснулась с туманом в голове. Но сегодня — больше не жертва. Ей вдруг надоело сидеть в халате, ждать сожаления.
Открыла сообщение дочери:
— Мам, мы тебя очень любим. Всё будет хорошо! — и под каждым словом — сердечки.
Рядом зазвонил телефон — Вера не унимается:
— Если сегодня будешь рыдать у окна, не прощу! Лучше приходи к нам! Или… знаешь что?
— Давай, будет вечеринка! С тебя — пироги, с нас — остальное!
Тамара рассмеялась — впервые за неделю. Её голова щёлкнула, словно открылась дверца, за которой всё это время пряталась настоящая жизнь.
