— Значит, так решил? — Вера Михайловна поправила очки и внимательно посмотрела на сына. — И даже не собираешься ничего объяснять матери?
— Мам, мне сорок пять. Я давно уже взрослый человек и не обязан отчитываться, — Андрей нервно постукивал пальцами по столу, избегая прямого взгляда.
— Взрослый? — в голосе матери прозвучала горечь. — А как же Катя? Как же внуки? Ты хоть понимаешь, что творишь?
Он молчал, глядя в окно на медленно падающий октябрьский снег. Первый в этом году, ещё робкий, но уже укрывающий грязь московских улиц белым покрывалом. Как бы ему хотелось, чтобы и его решение можно было так же легко спрятать под красивой белой пеленой.
Три дня назад он сказал жене, что уходит. Двадцать лет брака, двое детей, общий бизнес — всё это должно было остаться в прошлом. Катя выслушала молча, только побледнела и крепче сжала в руках кухонное полотенце. Не кричала, не плакала, не пыталась остановить. Просто кивнула и вышла из кухни. А он остался сидеть, глядя в остывающую чашку кофе и пытаясь убедить себя, что поступает правильно.
— Я всё решил, мам, — наконец произнёс он. — Познакомился с другой женщиной. Это серьёзно.
— Серьёзно? — Вера Михайловна горько усмехнулась. — А что может быть серьёзнее семьи? Двадцать лет вместе — это не шутка. Ты хоть помнишь, как вы с Катей начинали? В однушке съёмной, без копейки денег. Кто тебя тогда поддержал, когда ты решил своё дело открывать? Кто ночами с детьми сидел, пока ты на работе пропадал?
Помнил, конечно. Как забыть те годы, когда они с Катей были готовы горы свернуть. Молодые, влюблённые, полные надежд. Катя работала бухгалтером в маленькой фирме, а по вечерам помогала ему с документами для его первого проекта. Шутила, что у них семейный подряд — она деньги считает, он зарабатывает.
Сейчас, спустя двадцать лет, у него своя строительная компания, три магазина отделочных материалов, в которых Катя ведёт всю бухгалтерию. Дети выросли — Алёша в этом году поступил в архитектурный, Машка в десятом классе, готовится к экзаменам.
— Мам, я не собираюсь бросать детей. Буду помогать, участвовать в их жизни. Просто… — он запнулся, подбирая слова. — Просто мы с Катей давно уже чужие люди. Живём по привычке, как соседи.
— Соседи? — Вера Михайловна покачала головой. — А ты не думал, что настоящая любовь — это когда двое становятся родными? Когда необязательно каждый день объясняться в чувствах, потому что и так всё понятно? Когда можно просто молчать рядом, и от этого хорошо?
Андрей поморщился. В последнее время они с Катей действительно больше молчали. Но это было другое молчание — тяжёлое, давящее. Будто между ними выросла невидимая стена.
А с Мариной всё по-другому. Яркая, энергичная, на десять лет моложе. Дизайнер интерьеров, работала над проектом для его компании. Когда она появлялась в офисе, казалось, что воздух начинал искриться. От её улыбки, от звонкого смеха, от того, как она умела слушать, восхищаться его идеями, поддерживать разговор.
— Я люблю её, мам, — тихо сказал он. — Понимаешь? По-настоящему люблю.
— А Катю? — так же тихо спросила мать. — Её ты разве не любил по-настоящему?
Он промолчал. Что тут скажешь? Любил, конечно. Но то была другая любовь — молодая, наивная, полная надежд и планов на будущее. Сейчас всё изменилось. Он изменился.
— Знаешь, сынок, — Вера Михайловна встала из-за стола, — я тебя не осуждаю. Ты взрослый человек, сам решаешь, как жить. Но запомни: иногда мы принимаем за любовь то, что на самом деле всего лишь попытка убежать от себя настоящего.
