— А как же, — он повел ее к дому. — Знаете, я всю жизнь мечтал о таком месте. Жил в городской квартире, работал в институте… А душа просила земли, простора. Вышел на пенсию – думаю, пора. Стал искать дачу, и тут ваша мама…
Он говорил что-то еще, но Елена уже не слушала. Она смотрела на его руки – крепкие, с мозолями от работы. Такие же были у отца.
— А это что? — она кивнула на какие-то железки у крыльца.
— Да вот, хочу теплицу поставить, — оживился Сергей Михайлович. — Только один не справлюсь. Может, поможете?
Елена хотела отказаться. Хотела сказать все, что готовила по дороге. Но вместо этого вдруг услышала свой голос:
— Я сейчас переоденусь.
Они провозились с теплицей до вечера. Сергей Михайлович оказался хорошим рассказчиком. Он говорил о своей работе в институте, о внуках, о том, как всегда хотел научиться столярничать…
— Знаете, у отца была мастерская в сарае, — неожиданно для себя сказала Елена. — Там до сих пор все его инструменты.
— Правда? — глаза Сергея Михайловича загорелись. — Можно посмотреть?
Они зашли в сарай. Пахнуло знакомым с детства запахом дерева и машинного масла. На верстаке лежали отцовские инструменты, заботливо протертые маслом.
— Какая красота, — благоговейно произнес Сергей Михайлович, проводя рукой по рубанку. — Сейчас таких не делают.
Елена смотрела на его бережные движения, и что-то теплое шевельнулось в груди.
— Хотите, я вас научу? — вырвалось у нее. — Отец мне показывал…
Он обернулся, и в его глазах за стеклами очков она увидела искреннюю радость.
— Правда? Вы согласны?
— Только с одним условием, — она улыбнулась. — Вы поможете мне с цветником. А то у меня никак не получается добиться, чтобы розы цвели как следует.
…Прошло два года. Дача преобразилась. Появилась новая теплица, где Сергей Михайлович выращивал помидоры. Расцвел цветник, которым они занимались вместе с Еленой. В сарае стояли новые полки, которые они сделали вместе. По выходным здесь часто звучал стук молотка и жужжание рубанка – Сергей Михайлович оказался способным учеником.
Елена приезжала каждую субботу. Сначала они работали в саду или мастерской, потом пили чай на веранде. Говорили обо всем на свете: о книгах, о политике, о жизни. Иногда спорили – горячо, но беззлобно. А иногда просто молчали, глядя на закат.
С матерью отношения постепенно наладились. Елена поняла, что за показной заботой пожилой женщины скрывалось искреннее желание помочь дочери. Пусть неуклюже, по-своему, но от чистого сердца.
— Знаешь, — сказала как-то мать, приехав к ней в гости, — я ведь думала, ты возненавидишь меня за эту дачу.
— Было дело, — усмехнулась Елена, разливая чай. — Но теперь… Теперь я даже благодарна тебе.
В тот вечер они долго разговаривали. Впервые за много лет – по-настоящему, открыто, без обид и претензий.
А потом случилось несчастье. В июле Сергей Михайлович не приехал на дачу, не отвечал на звонки. Елена забеспокоилась и позвонила его дочери – телефон был записан на случай экстренной связи.
— Папа в больнице, — тихо сказала та. — Инфаркт.
Елена примчалась в больницу с цветами и фруктами. Сергей Михайлович лежал бледный, осунувшийся, но улыбался как всегда.
— Ничего страшного, — успокаивал он. — Врачи говорят, скоро выпишут. Только вот с дачей придется повременить…
— Вот еще! — перебила Елена. — Я сама справлюсь. Вы только выздоравливайте.
Следующий месяц она разрывалась между работой, больницей и дачей. Поливала помидоры в теплице, пропалывала цветник, консультировалась с Сергеем Михайловичем по телефону.
