Сколько ещё раз ты позволишь своим мечтам исчезнуть?
433
Никто не ждал, что семья перестанет быть семьей.
250
Эта тишина обрела новую силу, и она наконец услышала себя.
423
Смирение — это не признак силы, а предательство самой себя.
361
В этом конфликте каждое слово становится оружием, и
3.9к.
Как можно быть таким черствым к своему ребенку?
251
Зависть может разрушить даже вчерашнюю дружбу.
2.6к.
Настало время оставить позади обман и страх.
842
Воспитала бездушных детей на свою голову! Ведь видели же, что мать не в себе! Почему не удержали? Ведь стар – как мал! И как можно было бросить пожилого человека без помощи?
Вернувшаяся с Черноморского побережья баба Лека собрала родню, чтобы сообщить всем радостную новость:
— Я выхожу замуж и переезжаю в Сочи! – и обвела всех победным взглядом, в котором ясно читалось: «Что, съели?»
Невестки молча переглянулись и дружно выдохнули:
«Слава Богу! Хоть перестанет лезть во все щели и давать свои дурацкие советы!»
— Поздравляю, мамочка! – произнес старший сын. – Мы, действительно, рады за тебя.
— Да, — продолжила мама. – Я продаю квартиру и уезжаю на ПМЖ к морю: я об этом всегда мечтала.
— В смысле, продаешь квартиру? – изумленно переспросил младший.
— В прямом: мы с будущим мужем собираемся заниматься раскруткой его бизнеса.
В воздухе повисла нехорошая тишина: где бизнес, а где баба Лека?
Пожилую женщину «в миру» звали не Леокадией, как можно было подумать вначале, а Ольгой. Почему к ней прилепилось это Лека, никто уже не помнил: видимо, осталось с детства. Ведь в детском возрасте чада умиляют своим лепетом, который часто берется за основу.
Наш замечательный Корней Чуковский писал, что в одной семье подрастали две девочки с вполне нормальными именами. У одной было прозвище Вука, у другой – Валиня.
Ольга Петровна познакомилась с кавалером в интернете: этого добра сегодня было, как грязи.
Мужчина был хорош собой. И, судя по переписке, обладал светлым умом и чувством юмора.
Он оказался вдовцом без детей и отставным военным, имеющим свои бизнес, который был связан с местным туризмом и ресторанным делом.
«Господи, с таким счастьем – и на свободе!» — подумала Ольга Петровна словами из известного литературного произведения.
Они начали ежедневно общаться, и женщина узнала, что нежная мятущаяся душа Павла Петровича давно ищет такую же родственную душу, но все пока – безрезультатно. А одному в большом городе так тяжело.
Вот если бы рядом была любимая жена: да, в «случае чего», мужчина был не только согласен на брак, но даже на нем настаивал.
А сейчас он был не прочь пообщаться поближе, для чего пригласил понравившуюся ему даму посетить его скромную резиденцию в городе-курорте Сочи, где темные ночи.
Начинался бархатный сезон: а это для пожилого возраста то, что нужно. И пожилая, замученная жизнью баба Лека, прикупив кое-что из шматья, в новой шляпке срочно вылетела в новую жизнь. (продолжение в статье)
Ирину Петровну всегда можно было узнать в толпе по характерной походке — плечи расправлены, подбородок приподнят, каждый шаг будто гвоздь в доску вбивает. Соседки шутили — не идёт, а шествует. Особенно заметно это становилось, когда она переступала порог квартиры сына, куда наведывалась с завидной регулярностью, не считая нужным предупреждать о своих визитах.
— Митенька, я тебе тушёночку принесла! — прогремел голос в прихожей, от которого зазвенели стаканы на кухонной полке.
Юна вздрогнула, уронив нож, которым нарезала свежие травы для салата. Этот голос она узнала бы из тысячи. Голос, от которого у неё мгновенно напрягались все мышцы и сводило челюсть.
— Мамулечка! — Дмитрий выскочил из гостиной, на ходу поправляя свитер, который только что собирался снять после рабочего дня.
Юна медленно выдохнула, считая про себя: «Один, два, три...». Техника, которую она нашла в каком-то женском журнале, чтобы не взорваться от переполняющих эмоций.
— О, и Юночка дома! — всплеснула руками Ирина Петровна, протискиваясь на кухню с огромной сумкой, из которой торчали пакеты с крупами. — Я думала, ты ещё на работе пропадаешь. Что это у тебя? — она указала на разделочную доску. — Петрушка? В такое-то время года? Да она, небось, по цене золота! Я тебе на рынке за копейки сухой привезу, только скажи.
Юна снова взяла нож и сосредоточилась на своём занятии, стараясь не реагировать на бесцеремонное вторжение.
— Мама, мы хотели поужинать вдвоём, у нас сегодня... — начал было Дмитрий, но Ирина Петровна уже выгружала на стол свои сокровища.
— Какое вдвоём, когда я пришла! — отрезала она, извлекая из сумки банки с консервами. — Я тебе борщец сварю, как ты любишь, с косточкой. А то Юна со своими салатиками... Мужику еда нужна основательная!
С того момента, как полгода назад Дмитрий получил повышение в IT-компании, а Юна защитила диссертацию и устроилась преподавать в престижную частную школу, визиты свекрови участились. Будто радар у неё сработал — деньги появились, значит, надо срочно проконтролировать, чтобы их правильно тратили.
— А я сегодня на распродаже была, — продолжала Ирина Петровна, расхаживая по кухне и заглядывая во все шкафчики, будто инвентаризацию проводила. — Гречку по акции давали, три по цене двух. Я вам десять упаковок взяла.
Юна и Дмитрий переглянулись. У них и так уже пять пачек гречки пылились на антресолях — подарок от прошлого визита.
— Мама, спасибо, но нам правда не надо столько, — осторожно начал Дмитрий.
— Как это не надо? — возмутилась Ирина Петровна. — Вы что, не едите больше гречку? Из-за этих модных диет, да? Юна, ты опять ему голову забила своими журналами?
— Ирина Петровна, мы просто физически не успеем столько съесть, — попыталась мягко объяснить Юна.
— Ничего, крупа не портится, — отрезала свекровь. — А деньги на ветер швырять — это вы мастаки. (продолжение в статье)
– Выдумщица ты, Настя, – в этот раз Марина Аркадьевна расстроилась по-настоящему. – Такая семья хорошая, и тетя Лена добрая очень женщина. Тебе было бы у них хорошо.
Настя смотрела исподлобья – ни вины, ни стыда, ни страха в глазах, зато крупная слезинка уже готова была побежать по нежной щечке.
Заведующая детским домом тут же сменила тон и улыбнулась:
– Ну-ну, отставить сырость, слезы лить мы не договаривались. Но ты бы хоть можешь сказать, ангел мой, – кого ты ждешь? Как ее зовут?
– У моей мамы другое имя, – упрямо повторила Настя слова, которые заведующая уже слышала не раз.
– Другое – это мы поняли, детка. Какое?
Тут слезы из глаз Насти полились потоком… И Марина Аркадьевна привычно бросилась ее утешать. Злиться на этого ангела можно было ровно пять секунд. Ее даже дети жалели – знали, что она осталась круглой сиротой. В детдоме ведь каждый ребенок в душе верит в чудо, в то, что родители придут и заберут его домой. (продолжение в статье)