— Я не говорил про любовь! Говорил, но не про любовь к тебе! Черт! Ира, ты всё неправильно поняла... Мы просто общались, встречались, весело проводили время. Я только вернулся из Штатов, встретил тебя... Ты очень похожа на Лену... Воспоминания нахлынули...
"Американская мечта"
ГЛАВА 1
ГЛАВА 3
Какой же это Юджин? Самый что ни на есть Женька Бобров, повзрослевший на восемнадцать лет.
Сбежал в своё время от ответственности. И вот теперь стоит перед Еленой, с глазами как у пойманного московского окуня. А ещё на Ирине собрался жениться... на родной дочке.
Голова у Лены пошла кругом. Она и ахнуть не успела, как провалилась в кромешную темноту.
Пришла в себя — на голове мокрое полотенце. Обеспокоенная Ира держит её за руку.
Впервые Лена видела свою дочь взволнованной, сочувствующей.
— Он ещё тут? – тихо спросила Лена, надеясь, что Юджин – Евгений сбежал, как тогда от новости про её беременность.
Ира кивнула в ответ.
С трудом поднявшись с дивана, Елена присела. В дверном проёме показался
Женька, её опять замутило и затошнило.
— Я тебя узнал! – с акцентом произнес Юджин Бобров. — Лена!
— Откуда ты знаешь мою маму?
Елена потёрла ладонями лицо, размышляя, как сказать дочери правду. Как так могло случиться?
Ну что, кроме Юджина Боброва нет другим мужчин? Свет на нём что ли сошёлся клином?
И как теперь этот "иностранец" Бобров объяснит Ире, почему не может жениться на ней? Кто бы мог подумать, что спустя восемнадцать лет Евгений снова появится в жизни Лены?
— Мы учились в одном классе. — ответил Женя "невесте" и присел рядом с Леной. (продолжение в статье)
– Алла Григорьевна, мы тут посоветовались и решили предложить вам возглавить другой отдел. Сергей Петрович уволился, а вам пора подниматься вверх по карьерной лестнице, учиться руководить большими командами.
При слове «команда» Алла удивленно подняла брови – отдел Сергея Петровича был похож на коробку с дохлыми мухами – но промолчала. То ли не пришла в себя от новости, то ли не хотела спорить с начальством. Да и толку? Они ведь и «посоветоваться» уже успели, и все «решить», а это значит – кандидатура точно одобрена сверху.
Ее мнения, как обычно, никто спрашивать не собирался. Это же повышение! От таких предложений не отказываются.
Алла руководила отделом продаж, в три раза меньшим. Он, конечно, не блистал, но и в отстающих не числился. Зато отдел Сергея Петровича загибался столько, сколько она в компании работала.
В течение шести лет его с переменным успехом возглавляли разные мужчины. Все в итоге сбегали.
Что там в голове у высшего руководства перемкнуло, неясно. Алла Григорьевна карьерных амбиций никогда не проявляла, больших успехов на профессиональном поприще, по ее мнению, тоже не демонстрировала. А вот поди ж ты…
– Я могу подумать? – спросила она. И получила два дня на раздумья. (продолжение в статье)
Мария стояла у окна, наблюдая, как апрельский ветер треплет занавески на распахнутой форточке. В воздухе витал запах свежести и прелой листвы – дворник только что закончил убирать прошлогодний мусор с клумбы под окном. Старый дом словно вздыхал, поскрипывая половицами, напоминая о том, что ремонт действительно давно назрел.
Звук подъезжающей машины заставил её сердце дрогнуть. Сын. Андрюша приехал... Она помедлила у окна, разглядывая, как он помогает своей Александре выбраться из машины, придерживая дверцу. Всегда такой заботливый, её мальчик. Вот только в последнее время эта забота всё реже распространялась на мать.
– Андрюша! – Мария торопливо открыла дверь, услышав шаги на лестнице. – Как хорошо, что вы заехали!
Сын переступил порог, и она поймала себя на мысли, что он как будто стал выше – или это она сама становится меньше с годами? В глаза бросились новые морщинки у его глаз, лёгкая седина на висках. Когда успел так повзрослеть?
– Здравствуй, мам, – Андрей неловко обнял её, и она почувствовала запах незнакомого парфюма. Наверное, подарок Александры.
Невестка вошла следом, держа в руках коробку с тортом. Её каблуки процокали по старому паркету, который тут же отозвался протяжным скрипом.
– Добрый день, Мария Васильевна, – Александра натянуто улыбнулась, протягивая коробку. – Мы к вам ненадолго, у нас сегодня ещё встреча с риэлтором.
Мария почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Значит, всё-таки решились... Она приняла торт, стараясь не выдать дрожь в руках.
– Проходите, я как раз чайник поставила, – она засуетилась, доставая праздничный сервиз. – Андрюша, я тут думала... Крыша совсем прохудилась, в спальне после дождя опять потекло. Может, поможешь посмотреть? Ты же в этом разбираешься...
Сын переглянулся с женой, и Мария заметила, как та едва заметно покачала головой.
– Мам, я... – Андрей запнулся, разглядывая свои ботинки. – Давай потом? Сейчас правда времени в обрез. Может, я пришлю кого-нибудь? Есть хорошая бригада...
– Бригада, – эхом отозвалась Мария, расставляя чашки. Фарфор тихонько звякнул о блюдца. – Конечно, бригада... А помнишь, как вы с отцом сами крышу перестилали? Тебе тогда четырнадцать было...
– Мария Васильевна, – Александра присела за стол, аккуратно расправляя складки на своём модном платье, – времена меняются. Зачем Андрею самому этим заниматься? У него своя работа, свои планы. Мы вот как раз планируем переезд в Краснодар, там перспективы лучше...
Чайник на кухне засвистел, спасая от необходимости отвечать. Мария вышла, чувствуя, как предательски щиплет в глазах. За спиной послышался приглушённый шёпот – явно спорили. Она нарочно загремела посудой, делая вид, что не слышит.
Когда она вернулась с чайником, Андрей старательно улыбался, но было заметно – разговор ему неприятен. Он всегда так – прячет глаза, когда не хочет говорить правду. С детства не изменился.
– Торт очень красивый, – Мария разрезала воздушные коржи. – С черносливом, твой любимый, Андрюша...
– Андрей на диете, – быстро вставила Александра. – Ему нельзя сладкое, давление.
Мария замерла с ножом в руке. Когда у сына появилось давление? Почему она узнаёт об этом от невестки? Раньше он всё рассказывал сам...
Они просидели не больше получаса. Разговор не клеился, превращаясь в обмен дежурными фразами о погоде и ценах. Андрей всё чаще поглядывал на часы, а Александра то и дело проверяла телефон.
– Нам пора, – наконец сказал сын, поднимаясь. (продолжение в статье)