— Мы пока у тебя поживем, — сказал он, не глядя на сына. — Да и за тобой последим. У меня как раз отпуск.
Максим был слишком уставший, чтобы спорить. Решил: ну пусть побудут день-два.
Но к вечеру стало ясно, что «день-два» — это надолго. Елена Андреевна тут же поставила свои чашки на полке, заменила полотенца в ванной на другие и решила, что стол и шкаф в гостиной надо поменять местами. А наутро, когда Максим уехал на работу, Дмитрий Егорович сменил тюль в спальне на ажурную.
Он словно снова вернулся в родительскую квартиру, где за него все решали.
А через шесть дней Аня вернулась.
Она вставила ключ в замок, потянула на себя дверь… и замерла на пороге.
На полу лежал коврик, которого не было. На тумбе — ваза с искусственными цветами. В воздухе пахло лавандовым освежителем.
Когда она вошла в гостиную, то остановилась как вкопанная. На диване, в одних трусах и с пультом в руке, вальяжно развалился Дмитрий Егорович.
— А, вернулась, — буркнул он и его глаза налились кровью.
Аня даже не смогла выдавить ни звука. Ее взгляд метался от новых кружек на столе до цветочных штор в спальне. Она резко развернулась, на ходу схватила сумку и туфли, и выбежала из квартиры босиком. Свекор не успел натянуть штаны, чтобы догнать ее.
Хорошо, что на лавочке у подъезда сидели бабушки-соседки, которых Аня хорошо знала. Она стояла босиком на асфальте, с туфлями в руках и не знала, что делать — возвращаться в квартиру, устраивать скандал или звонить Максиму и требовать объяснений.
Аня набрала Максима дрожащими пальцами. Она очень волновалась:
— Срочно приезжай. Или я сейчас вызову участкового и сменю замки.
Максим приехал через сорок минут. Аня сидела на лавке с бабушками. Он подбежал к ней, растерянный и виноватый.
— Ань, прости. Я не думал… Они приехали, сказали — на пару дней, пока ты в отъезде. Я не хотел…
— Не хотел? — Аня встала, посмотрела ему в глаза. — Ты пустил в мой дом человека, который может меня избить. Ты вообще соображаешь, что делаешь?
Максим пытался говорить, оправдываться, мямлил что-то про «это же отец», про «ну он же не чужой человек», но Аня его уже не слушала. Ее голос был ровным и холодным:
— Ты хочешь, чтобы однажды этот человек ударил меня или, не дай бог, нашего ребенка? Или ты все еще надеешься на то, что он может остановиться?
В этот момент из подъезда вышел Дмитрий Егорович. Видимо, натянуть штаны ему все-таки удалось, и даже какую майку.
— А вот и ты, — начал он, с ухмылкой. — Вернулась, значит. Приказы будешь раздавать? Думаешь, коль квартира на тебе, ты тут королева?
Аня шагнула вперед. Голос ее был громким и четким:
— Вам кажется, что квартира теперь общая, но по документам — только моя!
— Я тебя сейчас! — Дмитрий Егорович рванулся, но Максим снова встал между ними. И даже не увернулся, когда кулак отца попал в скулу. Второй удар уже пошел мимо — на этот раз, Максим поймал руку отца и удержал.
— Все! Я сейчас же вызываю полицию.
Она вытащила телефон и набрал номер. Пока ехал наряд, собрались соседи. Бабушки охали, ахали. Кто-то снимал видео. Дмитрий Егорович сидел на лавке, ругался, говорил, что это его сын, он его кормил и одевал, и что теперь «какая-то девка» им командует.
Полицейские прибыли быстро. Забрали обоих — и Максима, и его отца — «для выяснения обстоятельств». Аня поехала следом, написала заявление и настояла на том, чтобы оформили запрет на приближение Дмитрия Егоровича.
— Да как так-то? — только и сказал он, сидя в отделении. — Это что, теперь так можно?
В тот же вечер Елена Андреевна приехала за вещами. Она охала и ахала.
— Ну что ты делаешь, девочка? Отца мужа в полицию. А что он, разве не имеет права воспитывать сына?
— А вас не волнует, что ваш сын весь в крови? Или вам нормально?
Елена Андреевна замолчала. Потом собралась, забрала свои кастрюли, чашки, полотенца. На прощание Аня сказала:
— Я больше не хочу с вам общаться. И не буду.
Максим ничего не сказал. Только кивнул.
Он все понял, когда сидел в полицейском участке, с пакетом со льдом на щеке. Понял, что вырос в мире, где отец назывался «главой семьи», но поступал как тиран. Где мать молчала, а сын, не знал, что это не норма.
А когда через год у них родился сын — Иван, Максим посмотрел на него в роддоме и понял: вот теперь у него есть настоящая семья.
Он держал на руках своего сына и думал:
«Я никогда не смогу ударить это маленькое существо. Потому что это и есть любовь».
А не то, что он считал ею раньше.
Спасибо за интерес к моим историям!
Благодарю за комментарии, репосты и подписку! Всех благ!
Вам также может понравиться:
