Телефон завибрировал – бывший муж интересовался, когда она вернётся в Москву. Клиника, репутация, частная практика… Когда это стало важнее всего? Память услужливо подкинула тот вечер пятнадцатилетней давности.
…»Марин, ну какая Москва? У меня здесь бизнес только пошёл, мама болеет. Давай подождём год-другой?»
«Нет, Дим. Это мой шанс. Единственный. Либо сейчас, либо никогда».
«Мы… мы всегда успеем быть вместе. Когда-нибудь потом»…
Потом не случилось. Она с головой ушла в работу, он женился через два года. А теперь вот – такая встреча.
Марина тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Нужно сосредоточиться на главном – операции. История с Димкой осталась в прошлом, у них обоих своя жизнь. Вот только почему так больно?
Вечером она зашла в палату к Мише. Мальчик не спал – читал книгу при тусклом свете ночника.
— Про путешественников, – он улыбнулся отцовской улыбкой. – Хочу стать как Фёдор Конюхов. Только сначала надо выздороветь, да?
Марина почувствовала, как к горлу подступил ком.
В течение недели она наблюдала за ними – украдкой, будто подглядывая чужую жизнь через замочную скважину. Дмитрий приходил дважды в день, всегда с книгами или головоломками. Он научился виртуозно превращать больничные процедуры в игру, отвлекая сына шутками от страха перед капельницами.
Его жена – Настя, как узнала Марина из карты пациента – приносила домашнюю еду в контейнерах, суетливо поправляла подушки, без конца переспрашивала медсестёр о состоянии сына. В её глазах застыл вечный испуг, и Дмитрий каждый раз успокаивающе сжимал её руку: «Всё будет хорошо».
Накануне операции Марина задержалась в больнице допоздна, перепроверяя все анализы. В пустом коридоре раздались шаги – Дмитрий.
— Не спится? – она постаралась, чтобы голос звучал ровно.
— Уложил их обоих. Миша волнуется, но держится. Настя наконец уснула – измучилась совсем.
Он помолчал, разглядывая носки ботинок:
— Знаешь, я ведь не держу на тебя зла. Ты была права тогда – надо было уезжать. Теперь ты можешь спасти моего сына.
— Нет, подожди. Я должен сказать, – он поднял глаза, и Марина увидела в них тот самый, прежний огонь. – Если что-то пойдет не так… Я знаю, ты сделаешь всё возможное. Просто знай – я верю тебе.
Она смотрела, как он уходит по гулкому коридору, и думала – вот оно, настоящее мужество. Не в том, чтобы отпустить, а в том, чтобы довериться снова.
Операция длилась шесть часов. Марина работала как автомат – чётко, методично, не позволяя рукам дрожать. Опухоль оказалась больше, чем показывали снимки. Дважды падало давление. Но она справилась – вытащила, выгрызла у судьбы эту маленькую победу.
