Артём кивал. Покорно, безэмоционально. Как будто его программировали кивать на слово «порядок».
Анна медленно кипела. Это было не гнев даже, это было — варево. Булькающее, шипящее, с крышкой, которая вот-вот взлетит.
— Сейчас молодёжь совсем не та, — вещал Виктор Павлович, прихлёбывая чай. — Все самостоятельные, все грамотные… А семьи разрушены! Почему? Потому что иерархию нарушают!
— Иерархия, папа, — уныло поправил Артём, даже не глядя на отца.
— Вот-вот. Старшие — наверху, молодые — внизу. А у вас чё? Жена вечно на работе. Мнение своё имеет… Бедный ты, сынок, вымотался весь.
Анна сидела, глядя в стену, и думала: «Кто-нибудь, выключите этот бред…»
В один из вечеров она задержалась. Пришла домой поздно, вымотанная, с ноющей спиной и желанием лечь и умереть. Но вместо покоя — спектакль.
В гостиной — весёлый мужской сбор. Виктор Павлович с друзьями. Рюмки, крошки, какой-то липкий салат на столе. Диван загажен. В воздухе — стойкий запах перегара и маринованных огурцов.
— О, невестушка пришла! — радостно выкрикнул свёкор, будто не видел её неделю. — Где шлялась-то? Всё работаешь?
— Что здесь происходит? — спросила она тихо. Почти шёпотом. Но это был не шёпот. Это был предвестник апокалипсиса.
— А что такого? — развалился Виктор Павлович в кресле. — Нельзя, что ли, отцу с друзьями в доме сына отдохнуть?
— Это МОЙ дом, — отчеканила Анна, сжав сумку так, что та заскрипела.
— Чего?! — свёкор подскочил. — Ты на кого голос повышаешь?! Совсем страх потеряла?!
В этот момент влетела Ольга Сергеевна с тарелкой какой-то дряни:
— Ой! Анечка! Чего ты кричишь на Виктора? Он у нас пожилой человек!
— Она меня выгоняет из квартиры сына! — завопил свёкор, словно его пытали.
— Плохая! Неблагодарная! — взвизгнула свекровь. — Мы сына вырастили, а она… тут командует!
— Где Артём?! — перебила Анна, не слушая.
— А что Артём? — усмехнулся Виктор Павлович. — Сын знает — отец всегда прав!
И тут, как по заказу, в дверях появился Артём. Помятый, с каким-то идиотским выражением на лице, как будто не мог решить, чай ему пить или в туалет сходить.
— Что за шум? — спросил он, потирая глаза.
— Артём! — повернулась к нему Анна. — Это вообще нормально?! Это твоя семья? Или это сборище наглых вторженцев?!
— Ну… папа, конечно, перегнул… — начал он, мямля. — Но ты тоже… могла бы… помягче… Они же мои родители…
И вот тут, в эту секунду, что-то в Анне щёлкнуло. Не хрустнуло — а именно щёлкнуло. Как будто весь этот театр абсурда наконец получил аплодисменты и закрылся.
Она подняла голову, посмотрела в глаза мужу, потом на гостей. Глубоко вдохнула.
— У вас десять минут. Потом вызываю полицию, — спокойно сказала она. Почти ласково. Как будто просила не шуметь после одиннадцати.
В комнате повисла тишина такая, что даже холодильник в кухне, казалось, затаился, чтобы не мешать. Только старенькие часы на стене щёлкали, как будто дразнили всех: ну-ну, чего молчим-то?
Ольга Сергеевна посерела и вцепилась в край стола, как будто её сейчас унесёт ветром из зоны комфорта. Виктор Павлович, тяжело дыша, медленно встал с кресла, кулаки сжал так, что даже кожа побелела.
— Ты ох*ела, что ли? — сквозь зубы процедил свекор, будто в аптеке таблетки выдаёт.
Анна молча вытащила телефон из кармана и положила его на стол, как пистолет на дуэли. Лицо — камень, голос — лёд.
— Девять минут, — сообщила она, глядя в глаза каждому, словно объявила воздушную тревогу.
— Ты в своём уме?! — Ольга Сергеевна аж закашлялась от возмущения, будто косточкой поперхнулась. — Мы родители твоего мужа! Ты не имеешь права…
— Имею, — спокойно отрезала Анна, даже не моргнув. — Квартира моя. Не «наша», не «семейная». Моя. Я её купила, я тут живу, я тут и правила устанавливаю. Всё, цирк закрыт.
Артём, наконец, понял, что это не репетиция. Всё настоящее. И жена вдруг какая-то… другая. Не та, с которой он жил, а будто новая модель с апгрейдом.
— Ань, ну давай поговорим, — попытался он сделать шаг навстречу, словно знал, что наступил не туда. — Ну, это уже чересчур…
