— Потому что ей некуда уйти, — буркнула она и подписала бумагу. — А я себе место найду.
Он хмыкнул, но промолчал. Все молчали. Только телефон не молчал — Лиза, наконец, написала:
«Не жди. Я у папы. Он меня понимает, в отличие от тебя.»
Анна села прямо на пол в кладовке кондитерской и зарыдала. Беззвучно, как это делают взрослые, когда уже поздно.
Вечером, как по инструкции, Сергей пришёл с Лизой. Настя уже смотрела мультики.
— Она останется у меня на неделю, — сказал он, даже не поздоровавшись.
— А с кем она будет, когда ты в своих «разъездах»?
— Катя посидит. Ей не сложно. Она… помогает мне. В отличие от некоторых.
— Катя? — голос Анны сорвался. — Ты приводишь мою дочь к своей бабе?!
— Она не «баба». Она женщина, которая меня уважает. И понимает, что семья — это не бизнес, а дети.
— Ты называешь это семьёй? Сидеть по разным квартирам и спать с Катей?!
Он подошёл ближе. И впервые за долгое время — почти впритык.
— Ты сама всё развалила. Своими руками. Со своей самостоятельностью, Анна. Вот и живи теперь в своём шоколаде.
Он ушёл. Лиза ушла с ним.
Анна сидела в пустой квартире. Кондитерская осталась за спиной. Настя — спала в соседней комнате. Всё, что казалось стабильным, трещало по швам.
Она достала его телефон. Он оставил его случайно. Пароль был простой — их дата свадьбы. Смешно.
Там были сотни сообщений. От Кати. Стикеры, сердечки. И то, что добило окончательно:
«Продай её бизнес. Тогда я поверю, что ты со мной всерьёз.»
Анна положила телефон и встала. Медленно, как после тяжёлой болезни. Потом пошла в спальню и впервые за месяц поцеловала спящую Настю в лоб.
— Мама теперь будет рядом, маленькая. Но мама больше никому ничего не продаст.
Утро начиналось с тишины. Настя снова стала разговаривать только с игрушками, Лиза — не появлялась вовсе. Сергей, по словам общих знакомых, поселился у Кати. У них там, оказывается, уже почти семейная идиллия. И Кате, в отличие от Анны, никто не мешает «саморазвиваться»: ни дети, ни счета, ни кредиты, ни кариес у младшей, ни срыв поставок шоколада из Бельгии.
Анна сидела за столом в кухне, рассматривая документы. Там был её бизнес — в цифрах, процентах, договорах. А ещё — записи. Сергей не только знал пароли от рабочих почт, но и активно переписывался с поставщиками. От её имени.
— Сволочь… — прошептала она, когда нашла письмо с фразой: «Моя жена скоро закроет бизнес. Можете готовиться к переоформлению».
Она записала всё. Сделала скриншоты. Скачала переписку, переслала адвокату. Контракт с юристом был уже подписан. И теперь, когда она сидела перед белой чашкой с остатками кофе, впервые за долгое время чувствовала себя… живой.
— Играть будем по моим правилам, Серёж. Раз ты хотел войны — получай.
Через неделю состоялась первая встреча в суде. Повод — развод. Анна пришла в чёрной водолазке и сером пальто. Без истерик, без макияжа, но с папкой, в которой лежали копии изъятых переписок, копия заявления в налоговую и независимая оценка ущерба от «преднамеренного вмешательства в коммерческую деятельность».
