Сергей пришёл в рубашке и с ухмылкой. С Катей за руку. Катя была в бежевом и улыбалась всем, как будто это премьера «Щелкунчика», а не заседание по бракоразводному процессу.
— Ты серьёзно, Ань? — Сергей наклонился, когда судья на минуту вышел. — Ты притащила юриста?
— А ты притащил любовницу, — спокойно ответила она. — Видимо, каждый из нас пришёл с тем, что считает ценным.
— Ты с ума сошла. Я тебя предупреждал. Если ты сейчас не отзовёшь заявление, я…
— Ты — что? — она наклонилась ближе. — Расскажешь детям, что я «плохая мать»? Заберёшь бизнес, который официально оформлен на меня? Или снова напишешь от моего имени поставщику, чтобы он «всё переоформил»?
Он замолчал. Потому что понял: она знает.
— Я ведь могла молчать, — продолжала Анна. — Но знаешь, Серёж, я — не ты. Я не из тех, кто мстит мелко. Я просто защищаюсь. У меня дети. И совесть.
Судья слушала внимательно. Слишком внимательно. Она не перебивала ни Анну, ни её адвоката. И даже когда Сергей начал говорить про «моральное давление со стороны супруги» и «игнорирование семейных обязанностей», лишь подняла брови.
— Вы утверждаете, что супруга отсутствовала дома из-за занятости бизнесом? — уточнила она.
— Да. Я воспитывал детей, пока она варила карамель и размещала сторис!
— Уточните: дети — это Лиза и Настя?
— И как вы могли их воспитывать, если последние два месяца проживаете по другому адресу, а Лизу регулярно забирала некая Екатерина Петровна, не являющаяся вам родственницей?
Сергей замолчал. Катя тоже. В зале повисла тишина, нарушаемая только тем, как кто-то из зрителей (а в зале было человек десять — друзья Анны и коллеги) тихо закрыл фляжку с водой.
— Развод удовлетворяется. Вопрос опеки и имущественных споров переносится на отдельное заседание. Участникам рекомендую подумать об интересах детей, а не об уязвлённых амбициях.
Катя вышла первой. Сергей — за ней. На прощание бросил:
— Ты думаешь, выиграла? Это только начало, Ань. Я подам на пересмотр. Я не отдам тебе Лизу.
— Ты её уже отдал, Серёж. Только не мне — себе и своим лживым обещаниям.
Он не ответил. И впервые — не смотрел ей в глаза.
Вечером Анна приехала домой. Настя спала. С мамой сидела её подруга, Валя, которая молча обняла её у двери и сказала:
— Я за тебя. Всегда. Даже когда ты пойдёшь в ад — я пойду рядом с огнетушителем.
— Спасибо… — только и смогла ответить Анна.
Поздно ночью, перебирая документы, она обнаружила: бизнес — можно спасти. Нужно переписать ИП, переоформить договор аренды, но это возможно. Главное — не сдаваться. Главное — не бояться.
На следующее утро она нашла Лизу в кафе у школы. Та сидела с наушниками и делала вид, что её нет. Но Анна просто села напротив. Достала два круассана.
— Я не пришла уговаривать. Я пришла просто побыть рядом. Если захочешь — поговорим.
Лиза сняла наушники через пять минут. Потом попробовала круассан. Потом, неожиданно для самой себя, заплакала.
— Он мне врал. Он сказал, что у него всё ради нас. А сам с Катей целовался на кухне.
— Я знаю… — Анна вздохнула. — Прости, что не заметила раньше, как всё больно.
— Ты нас не бросай, ладно? Даже если работа и суд… Просто не бросай.
Анна кивнула. И впервые за много месяцев почувствовала: возвращается. Не жизнь — пока нет. Но позвоночник. Тот внутренний, женский, упрямый, из стали и боли.
