Марина смотрела на мужа долгим взглядом, словно заново его узнавая. Он действительно изменился за этот месяц. Стал увереннее, решительнее. Наконец-то повзрослел.
— Мне страшно, Алеша, — честно призналась она. — Я боюсь, что все вернется на круги своя. Что твоя мать снова начнет командовать, а ты снова будешь уступать.
— Этого не будет, — твердо сказал он. — Я понял, что чуть не потерял. И больше не допущу этого.
Она сжала его руку. Ей хотелось верить. Очень хотелось.
— Давай попробуем, — наконец решилась Марина. — Но при одном условии. Первые полгода твоя мать не переступает порог нашей новой квартиры. Нам нужно время, чтобы наладить свою жизнь. Без ее участия.
— Согласен, — кивнул Алексей. — Я уже сказал ей об этом.
— Не сразу, — он усмехнулся. — Устроила истерику, обвинила тебя в том, что ты настраиваешь меня против нее. Но когда я сказал, что это мое решение, и я не изменю его… она успокоилась. Кажется, впервые увидела во мне мужчину, а не мальчика.
Марина кивнула. Она знала, как непросто было Алексею противостоять матери. Его воспитывали в безоговорочном послушании, в культе материнского авторитета. И то, что он нашел в себе силы переломить эту ситуацию, внушало надежду.
— Когда переезжаем? — спросила она.
— Как только решишь, — улыбнулся Алексей. — Квартира готова. Я даже занавески повесил. Синие, как ты любишь.
Марина почувствовала, как к глазам подступают слезы. Этот новый, решительный Алексей ей нравился. И ей хотелось верить, что их семья наконец-то станет по-настоящему их семьей.
— В эти выходные, — сказала она. — Поедем смотреть в субботу, а если понравится — сразу перевезем вещи.
Он поднес ее руку к губам, поцеловал.
— Спасибо, что даешь мне шанс все исправить.
Елена Ивановна расставляла на столе праздничные салаты. Сегодня Миша заканчивал первый класс, и вся семья собралась отметить это событие. Прошло три года с того февральского вечера, когда Марина ушла из дома. Три года, которые многое изменили.
— Бабушка, смотри, как я умею! — Миша вбежал на кухню, размахивая детской книжкой. — Я сам прочитал целую страницу!
— Молодец, золотце мое, — Елена Ивановна обняла внука. — Настоящий отличник!
Ольга с Игорем уже накрывали на стол в гостиной. Их дочке Полине исполнился год, и она сидела в детском стульчике, увлеченно размазывая пюре по подносу.
— Мама, не перетруждайся, — Ольга забрала у матери тяжелую салатницу. — Присядь, отдохни.
Елена Ивановна не стала спорить. В последнее время она быстро уставала; сказывался возраст. Впрочем, деятельную натуру было не усмирить, и она продолжала руководить всем процессом, только теперь делала это сидя.
Дверной звонок возвестил о прибытии последних гостей. Алексей и Марина вошли, нагруженные пакетами.
— Прости за опоздание, — Алексей поцеловал мать в щеку. — Пробки жуткие.
— Ничего страшного, — Елена Ивановна улыбнулась невестке. — Как ты, Марина? Не устаешь с двумя малышами?
— Справляюсь, — Марина передала ей сверток с младшей дочкой, трехмесячной Аней. — Алексей помогает. И няню нашли хорошую, на полдня.
Елена Ивановна осторожно приняла правнучку, с нежностью разглядывая крошечное личико. Кто бы мог подумать три года назад, что она будет сидеть вот так, в окружении детей и внуков, испытывая не раздражение, а умиротворение.
Тогда, после ухода Марины, она была уверена, что невестка просто капризничает и скоро вернется. Когда этого не произошло, а сын купил новую квартиру без ее участия, Елена Ивановна пережила настоящий шок. Впервые в жизни дети решительно вышли из-под ее контроля. Сначала она злилась, обижалась, пыталась манипулировать. Но постепенно, видя, как счастливы Алексей и Ольга в своих семьях, начала понимать, что, может быть, именно ее чрезмерная опека мешала им жить полноценно.
— Кто хочет шампанского? — Игорь появился с открытой бутылкой.
— Я пас, — Марина покачала головой. — Еще кормлю.
— А мне немного можно, — Елена Ивановна протянула бокал. — За нашего первоклассника!
Все поддержали тост. Миша гордо выпятил грудь, демонстрируя новенький значок отличника.
Вечер проходил в теплой, семейной атмосфере. Елена Ивановна смотрела на эту картину — два ее ребенка, счастливые в браке, трое внуков, любящие мужья и жены — и думала о том, как могла все это разрушить своим упрямством и желанием контролировать.
Потребовалось время и немало разговоров, чтобы научиться уважать границы детей. Были и ссоры, и слезы, и обиды. Но постепенно она поняла, что может быть счастлива, просто наблюдая за их счастьем, не пытаясь все решать за них.
Позже, когда дети уложили малышей спать, а взрослые собрались на кухне за чаем, Елена Ивановна решилась на разговор, который давно откладывала.
— Я хотела извиниться, — она посмотрела на Марину. — За то, что пыталась разрушить вашу семью. Я была неправа. И благодарна, что вы нашли в себе силы простить меня.
Марина переглянулась с Алексеем. Это было неожиданно; Елена Ивановна не славилась умением признавать ошибки.
— Спасибо, — просто ответила Марина. — Для меня это важно.
— И еще кое-что, — Елена Ивановна достала из кармана конверт. — Вот, хочу отдать вам.
Алексей открыл конверт, просмотрел бумаги, удивленно поднял брови.
— Это дарственная на твою квартиру? На нас с Мариной?
— Да, — кивнула Елена Ивановна. — Я становлюсь старой, мне тяжело за всем следить. А вам пригодится — растить троих детей не дешево.
— Троих? — переспросила Марина. — У нас двое.
— Пока двое, — загадочно улыбнулась свекровь.
Марина покраснела, а Алексей рассмеялся.
— Мама, ты неисправима! Но спасибо за дарственную. Только мы бы предпочли, чтобы ты жила в своей квартире как можно дольше.
— Разумеется, — кивнула Елена Ивановна. — Я никуда не собираюсь. Просто хочу, чтобы вы знали — я больше не держусь за контроль. Я учусь доверять вам и вашим решениям.
Марина внезапно встала и обняла свекровь. Это был первый настолько теплый жест между ними за все годы. Елена Ивановна застыла от неожиданности, а потом крепко обняла невестку в ответ.
В эту минуту она поняла, что наконец-то обрела то, к чему всегда стремилась, — настоящую семью. Не ту, где она командует и всех контролирует, а ту, где все любят и уважают друг друга, принимая такими, какие есть.
И пусть для этого понимания потребовалось пройти через боль, ссоры и разочарования — оно стоило того. Потому что теперь, глядя на счастливые лица детей и внуков, Елена Ивановна впервые чувствовала не тревогу и желание все исправить по-своему, а умиротворение и благодарность.
