В один из таких визитов Нина Егоровна выглядела особенно бледной и слабой.
— Простудилась немного, — отмахнулась она от их беспокойства. — Ничего страшного, бывало и хуже.
Но через два дня Кате позвонили из больницы — старушку забрала скорая с подозрением на пневмонию, и она назвала их как ближайших родственников, поскольку её собственные дети были далеко.
— Что с Жозефиной? — первое, что спросила Нина Егоровна, когда они пришли навестить её в больницу.
— Всё хорошо, — заверила её Катя. — Соседка поливает цветы и кормит её.
Но по дороге домой она призналась Саше:
— Соседка уезжает на выходные. Ты же понимаешь, что мы должны забрать кошку к себе? Хотя бы на время.
Саша молчал, глядя в окно такси. Старые убеждения боролись с новым опытом. Он вспомнил, как смотрела на него Жозефина, вспомнил историю о муже Нины Егоровны…
— Ладно, — наконец сказал он. — Но только временно. И ты будешь отвечать за лоток и всё такое.
Катя просияла и крепко обняла его.
Так Жозефина появилась в их квартире. К удивлению Саши, она вела себя так же сдержанно, как и в гостях. Нашла себе место на широком подоконнике и проводила там большую часть времени, лишь изредка спускаясь, чтобы поесть или сходить в лоток.
В первую ночь Саша плохо спал, прислушиваясь к каждому шороху. Ему казалось, что кошка ходит по квартире, прыгает на столы, сбрасывает вещи. Но утром всё было на своих местах, а Жозефина спокойно спала на своём подоконнике.
Через несколько дней он начал привыкать к её присутствию. Более того, ему даже нравилось наблюдать за ней — за грациозными движениями, за тем, как она умывается, вылизывая свою белоснежную шерсть.
Однажды вечером, когда Катя задержалась на работе, Саша остался наедине с кошкой. Он сидел за компьютером, готовя отчёт, когда почувствовал лёгкое прикосновение к ноге. Жозефина сидела рядом и смотрела на него своими голубыми глазами.
— Чего тебе? — спросил он недоумённо.
Кошка мягко мяукнула и потянулась к его руке. Повинуясь какому-то импульсу, Саша осторожно погладил её по голове. Шерсть оказалась мягкой и тёплой, а не жёсткой и грязной, как он всегда представлял. Жозефина закрыла глаза от удовольствия и начала тихо мурлыкать.
Когда Катя вернулась домой, она застала удивительную картину: Саша сидел в кресле с книгой, а Жозефина спала у него на коленях.
— Тихо, — предупредил он шёпотом, — не разбуди её.
Катя улыбнулась, но ничего не сказала, хотя её глаза светились теплом и нежностью.
Состояние Нины Егоровны улучшалось медленно. От пневмонии она перешла к осложнениям на сердце, и врачи говорили о длительной реабилитации. Её дети приехали на несколько дней, но не могли остаться надолго из-за работы и собственных семей.
— Мы заберём Жозефину к себе, — предложил старший сын Нины Егоровны. — Мама всё равно не сможет за ней ухаживать какое-то время.
— Но у вас же собака, разве нет? — возразила Катя. — Как они уживутся?
— Да, есть такая проблема, — нахмурился сын. — Но что поделать, в приют же не отдавать.
— Мы можем оставить её у себя, — неожиданно для всех, включая себя самого, сказал Саша. — До выздоровления Нины Егоровны. Мы уже привыкли друг к другу.
Катя посмотрела на него с таким изумлением и радостью, что он смутился.
Так Жозефина осталась у них. Дни складывались в недели, а недели в месяцы. Состояние Нины Егоровны улучшалось, но очень медленно. После больницы она переехала к дочери в другой город для реабилитации, и вопрос о возвращении кошки откладывался на неопределённый срок.
