— Ребёнок… Ну, шалил. Это же дети. И время прошло. Всё же не вечное. Естественный износ.
— Естественный?.. — Наталья повернулась к нему, лицо вытянулось. — Да вы что, как свиньи! Вы что натворили! Здесь ремонт был — под ключ! Мы деньги вбухали, нервы! Вы что с этим сделали?
— Наташ… — Илья дёрнулся к ней. — Это же…
— Какие «это же»?! — она уже кричала. — Это не твоя мать, не твой брат! Это МОЯ квартира! Всё! Убирайтесь, вон! Сегодня же! И чтобы завтра всё было пусто — и ключи на столе!
Сергей пытался что-то сказать, но она уже прошла в комнату, схватила пакет с остатками игрушек и кинула в коридор.
На следующее утро в чате семьи было восемь непрочитанных сообщений от брата. Потом он дозвонился. Голос был резкий, уставший:
— Ну что вы там устроили? У них же ребёнок! Ну, немного пошалил, бывает! Что вы из этого трагедию делаете? Ковер, диван — это всё чинится. А вы — с вещами на улицу. Красиво, да?
Илья слушал молча, потом нажал «завершить». Смотрел в окно, не говоря ни слова.
Через час позвонила мама.
— Сынок, ты только не обижайся. Они же ещё молодые, многого не понимают. Алиса плачет. Сергей тоже в шоке. Они же не со зла. Ты поговори с Наташей, может, простит их. Семья всё-таки.
— Мама… — начал Илья, но она всё продолжала.
— Пойми, я между вами всеми. Мне всех жалко. Просто… не рви окончательно.
Он пообещал, что подумает. Но Наталье ничего не сказал.
— Мы правильно поступили, — сказал Илья, не глядя на экран. — По-другому бы не поняли. Они всё прощение просят, а у меня в голове — этот диван, стены… как будто чужими руками всё разломали.
Наталья кивнула. Разглаживала свежие простыни на новом матрасе. В комнате стоял глухой запах пыли и тряпок — после поспешной уборки, как будто пытались замести следы.
— Никто не будет жить за наш счёт. Никто.
Он подошёл ближе, сел рядом.
— Может, зря с братом… всё оборвали?
— А что, по-твоему, надо было — молчать? Смотреть, как они сожрали всё, что мы строили?
Он не ответил. Только кивнул.
Через две недели Наталья сидела с ноутбуком, расчёсывая пальцами волосы. Экран был открыт на вкладке со стройматериалами.
— Только на ламинат уже десять уйдёт, — сказала она тихо. — И еще ванная. Кухня. Обои. Работа. Ты считал?
Илья наливал чай из термоса прямо в кружку с остатками утреннего кофе.
— Если делать самим — потянем. Медленно, по выходным. Но потянем.
— Всё снова, — она покачала головой. — Как будто заново въезжаем. Только уже без иллюзий.
Он сел рядом, положил руку ей на плечо.
— Зато без гостей. И без «родных». Теперь только мы.
Она не ответила, кликнула мышкой по корзине: клей, фасад, столешница.
Он кивнул. Потом оба замолчали.
Теперь они знали точно: нельзя впускать в дом тех, кто не знает цены вещам, которые ты создавал своими руками. Квартиру можно восстановить. Отношения — не всегда.
Их урок был простым, но дорогим. Всё, что у них осталось — это стены, тишина и два человека, которые больше не позволят никому хозяйничать в их жизни.
