— Лена, ты кашу поджарила, — муж Лены — Сергей — ковырнул ложкой овсянку, не глядя на неё. — Ну что с тобой стало?
Она стояла у плиты, вытирая комфорку — та опять капнула, жиром взялась. Лена промолчала, не повернулась.
— Ты на себя посмотри… Кто такую захочет?
Сын, Димка, замер над чашкой, ложка зависла в воздухе. Дочка, Ника, наоборот — нарочито громко хрустнула, будто протестуя. В углу бубнил телевизор: «…любовь — это, прежде всего, поддержка… »
— Я опаздываю, — сказала Лена и пошла за курткой. Натянула её прямо на домашнюю кофту, быстро застегнулась.
На работе, в магазине, она мельтешила мимо стеллажей, не останавливаясь. Пыль, коробки, какие-то непонятные акции, ценники. Клиенты, как сквозь вату. К середине дня упала банка с консервами — грохот, стук, проклятия.
— Осторожнее, Лен, — сказала Светка с соседнего отдела. — Ты как в тумане.
Лена кивнула, не глядя. Домой вернулась поздно, тихо. Поставила стирку, проверила уроки, отгладила рубашки.
Сергей на диване перелистывал ленту в телефоне. Не сказал «спасибо». Даже не посмотрел. Только пробормотал:
— Ты бы лучше собой занялась. А не шваброй махала. Вид у тебя как у тётки из райпо.
Она резко поставила корзину с бельём, не удержалась — несколько носков вывалилось.
— Хватит! Сил нет! Я человек, а не тряпка! Я уйду, слышишь? Уйду!
Он даже не оторвался от экрана:
— Да куда ты, непутёвая? Ты неделю одна не протянешь.
На следующее утро она проснулась раньше всех. Готовила в тишине. Ни радио, ни чайника — всё вручную, будто боялась спугнуть звук. В ванной долго терла лицо холодной водой. Не смотрела в зеркало.
Вечером пришла свекровь — Валентина Ивановна. Вошла как хозяйка, с пакетами, в которых гремело стекло.
— Я тут борща тебе принесла, — сказала, разуваясь. — А этот, прости господи, кислый у тебя совсем. Ну ничего, видно стараешься. Помню, как варила — мой Муж Серёжа меня на руках носил. Я-то вкусно готовлю, ничего не скажешь. А моя дочь — вообще загляденье. И подача, и вкус. У тебя, конечно, простовато всё. Ну ты не обижайся, я привыкла честно всё говорить.
Лена кивнула и забрала кастрюлю. Вечером, когда все спали, она закрылась в ванной. Капли стекали по подбородку — вроде умывалась, но глаза щипало. Она прослезилась, тихо, чтоб не услышали.
