– Что? – Светлана замерла, держа в руках чашку с остывшим чаем. Её голос дрогнул, но она старалась держать себя в руках. – Людмила Петровна, это вы сейчас серьёзно?
– Конечно, серьёзно, Светочка, – она слегка наклонилась вперёд, будто собиралась сообщить государственную тайну. – Артём – мой сын, твой муж. Он глава семьи, отец двоих детей. А этот дом… ну, сама посуди, тётя твоя одинокая была, детей у неё не было. Кому, как не Артёму, продолжить семейное дело?
Светлана поставила чашку на стол, чтобы не выронить её из дрожащих пальцев. За окном, в саду, шелестели старые яблони, которые её тётя, Вера Ивановна, так любила подрезать каждую весну. Этот дом – двухэтажный, с потёртым деревянным полом и большими окнами, выходящими на реку, – был для Светланы не просто недвижимостью. Это было место, где она провела всё детство, где тётя учила её печь пироги с вишней и рассказывала истории про свою молодость. И вот теперь свекровь, сидя на выцветшем диване, который тётя так берегла, требует отдать его?
– Людмила Петровна, – Светлана сделала глубокий вдох, – тётя завещала дом мне. Это её воля. Она хотела, чтобы он остался у меня.
– Ох, Света, не начинай про завещания, – свекровь махнула рукой, будто отгоняя муху. – Завещания пишутся сгоряча, а жизнь – она другая. Артём с детьми в этой вашей двушке в городе ютится, а ты тут одна будешь в особняке хозяйничать? Где справедливость?
Светлана почувствовала, как внутри всё сжимается. Свекровь мастерски била по больным местам, и упоминание о детях было как удар под дых.
– А вы с Артёмом это обсуждали? – спросила Светлана, надеясь, что муж не поддерживает эту идею.
– Конечно, обсуждали! – Людмила Петровна выпрямилась, будто генерал перед битвой. – Он согласен, что дом должен быть у него. Это же логично, Света. Ты – его жена, а он – мужчина, глава семьи.
Светлана сжала кулаки под столом. Её муж, Артём, был добрым и мягким человеком, но его главная слабость – неспособность спорить с матерью. Людмила Петровна всегда умела настоять на своём, и Светлана не раз видела, как Артём сдаётся под её напором.
– Я поговорю с Артёмом, – тихо сказала Светлана. – Это наше общее решение.
– Ну, поговори, поговори, – свекровь снисходительно улыбнулась. – Только не тяни. Я уже договорилась с риелтором, чтобы дом оценили. Надо знать, сколько он стоит, чтобы всё по-честному оформить.
– Оформить? – Светлана почувствовала, как кровь стынет в жилах. – Что оформить?
– Как что? – Людмила Петровна посмотрела на неё, как на ребёнка. – Дом перепишем на Артёма. А там уж он решит, что с ним делать – жить, продать, сдать в аренду. Главное, чтобы всё было в семье.
Светлана и Артём жили вместе уже десять лет. Двое детей – шестилетняя Маша и трёхлетний Коля – заполняли их маленькую квартиру в подмосковном городке шумом, смехом и бесконечными игрушками, разбросанными по полу. Квартира, купленная в ипотеку, была тесной: спальня, где едва помещалась двуспальная кровать, гостиная, она же детская, и кухня, где за столом с трудом умещались четверо. Когда Светлана узнала, что тётя Вера завещала ей свой старый дом в деревне, она почувствовала, будто жизнь подарила ей второй шанс.
Дом был не просто строением – он был мечтой. Просторные комнаты, запах старого дерева, скрипящие половицы, вид на реку, где по утрам поднимался туман. Светлана уже представляла, как они с Артёмом и детьми переедут сюда, как Маша будет бегать по саду, а Коля – строить замки из песка у воды. Она видела, как они с мужем будут сидеть на веранде, попивая чай, и обсуждать планы на будущее. Но Артём, услышав про завещание, только пожал плечами:
– Дом, конечно, классный, но это же деревня, Свет. Дети, школа, работа – как мы будем туда ездить?
– Мы найдём способ, – ответила тогда Светлана, полная надежд. – Это же наш шанс на что-то большее.
Но теперь, сидя напротив свекрови, она начинала понимать, что её мечта может стать яблоком раздора.
– Людмила Петровна, – Светлана постаралась говорить спокойно, – я понимаю, что Артём ваш сын, и вы хотите для него лучшего. Но этот дом – это моё наследство. Моя тётя хотела, чтобы он был у меня.
– А что твоя тётя? – свекровь вскинула брови. – Она была одинокой женщиной, без семьи, без детей. А у нас – семья, Света! Дети растут, им нужно пространство. Ты же не хочешь, чтобы твои дети в тесноте мучились?
Светлана почувствовала, как в горле встаёт ком. Свекровь мастерски била по больным местам, и упоминание о детях было как удар под дых. Конечно, она хотела лучшего для Маши и Коли. Но почему это должно быть за счёт её мечты?
– А вы с Артёмом это обсуждали? – спросила Светлана, надеясь, что муж не поддерживает эту идею.
– Конечно, обсуждали! – Людмила Петровна выпрямилась, будто генерал перед битвой. – Он согласен, что дом должен быть у него. Это же логично, Света. Ты – его жена, а он – мужчина, глава семьи.
Светлана сжала кулаки под столом. Её муж, Артём, был добрым и мягким человеком, но его главная слабость – неспособность спорить с матерью. Людмила Петровна всегда умела настоять на своём, и Светлана не раз видела, как Артём сдаётся под её напором.
– Я поговорю с Артёмом, – тихо сказала Светлана. – Это наше общее решение.
– Ну, поговори, поговори, – свекровь снисходительно улыбнулась. – Только не тяни. Я уже договорилась с риелтором, чтобы дом оценили. Надо знать, сколько он стоит, чтобы всё по-честному оформить.
– Оформить? – Светлана почувствовала, как кровь стынет в жилах. – Что оформить?
– Как что? – Людмила Петровна посмотрела на неё, как на ребёнка. – Дом перепишем на Артёма. А там уж он решит, что с ним делать – жить, продать, сдать в аренду. Главное, чтобы всё было в семье.
