Светлана вышла на веранду, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Вечер был прохладным, река за домом тихо шелестела, отражая первые звёзды. Она обхватила себя руками, пытаясь успокоиться. В голове крутился рой мыслей: как тётя Вера, сидя на этой самой веранде, рассказывала ей о своей жизни, о том, как этот дом был её убежищем после всех невзгод. «Этот дом – твой, Светочка, – говорила она, гладя её по голове. – Он всегда будет твоим домом». И вот теперь этот дом хотят отобрать.
Светлана услышала скрип двери за спиной. Это был Артём. Он приехал из города, его тёмные волосы были растрёпаны, а в руках – пакет с продуктами.
– Свет, ты чего на улице? Холодно же, – он поставил пакет на пол и подошёл к ней.
– Твоя мама была здесь, – тихо сказала Светлана, глядя на реку. – Сказала, что дом нужно переписать на тебя.
Артём замер. Его лицо, обычно открытое и улыбчивое, стало серьёзным.
– Она что, правда это сказала? – спросил он, потирая затылок.
– Да, – Светлана повернулась к нему. – И ещё сказала, что ты с ней согласен. Это правда, Артём?
Он отвёл взгляд, и это молчание сказало больше, чем любые слова. Светлана почувствовала, как сердце сжимается.
– Свет, я… – начал он, но замялся. – Мама просто хочет, чтобы у нас всё было хорошо. Она думает о детях.
– А о чём думаю я? – голос Светланы задрожал. – Этот дом – моя память о тёте. Это не просто стены, Артём. Это моя жизнь, мои воспоминания.
– Я понимаю, – он шагнул к ней, но она отступила назад. – Но мама говорит, что дом большой, и если мы его продадим, то сможем купить что-то поближе к городу. Для детей.
– Продадим? – Светлана посмотрела на него так, будто видела впервые. – Ты серьёзно? Ты хочешь продать мой дом?
– Не твой, Свет, – он вздохнул. – Наш. Мы же семья.
Это слово – «семья» – резануло её, как нож. Семья. Но почему тогда она чувствует себя чужой в этой семье?
На следующий день Светлана решила съездить в город, чтобы встретиться с нотариусом. Она хотела понять, насколько крепко её права на дом. В кабинете нотариуса, пожилой женщины с добрыми глазами, пахло старыми книгами и кофе.
– Завещание составлено чётко, – сказала нотариус, листая документы. – Дом полностью ваш, Светлана Сергеевна. Никаких дополнительных условий или наследников.
– А если… – Светлана замялась, – если кто-то из родственников мужа будет настаивать на разделе?
– Без вашего согласия никто ничего сделать не сможет, – нотариус улыбнулась. – Это ваше имущество. Вы вправе решать, что с ним делать.
Светлана вышла из кабинета с чувством облегчения, но оно быстро сменилось тревогой. Она знала, что Людмила Петровна не отступит так просто. И Артём… Артём, которого она любила всем сердцем, но который всегда поддавался влиянию матери.
Вернувшись домой, она застала неожиданную картину: во дворе стоял незнакомый мужчина в строгом костюме, с планшетом в руках. Он что-то фотографировал, делая пометки.
– Вы кто? – спросила Светлана, подходя ближе.
– Здравствуйте, – мужчина протянул визитку. – Я риелтор, Олег Викторович. Меня пригласила Людмила Петровна для оценки дома.
Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она даже не успела ответить, как из дома вышла свекровь, сияя улыбкой.
– Светочка, хорошо, что ты приехала! – воскликнула она. – Олег Викторович говорит, что дом можно продать за очень хорошие деньги!
– Продать? – Светлана посмотрела на неё, потом на риелтора. – Кто вам дал право вообще сюда приезжать?
– Ну как кто? – Людмила Петровна развела руками. – Я же для семьи стараюсь. Артём согласен, а ты… ты просто не понимаешь, какая это возможность!
Светлана сжала кулаки. Её голос дрожал, но она старалась говорить твёрдо:
– Это мой дом. И я ничего продавать не собираюсь.
Риелтор кашлянул, явно чувствуя неловкость.
– Простите, я думал, всё согласовано, – пробормотал он, отступая к машине.
– Света, не устраивай сцен, – Людмила Петровна нахмурилась. – Подумай о детях. О будущем.
– Я думаю о будущем, – отрезала Светлана. – О своём будущем. И о том, что этот дом – мой.
Вечером, когда дети уже спали, Светлана сидела на кухне, глядя на старую фотографию тёти Веры. На снимке тётя улыбалась, стоя у яблони в саду. Её глаза, такие же голубые, как у Светланы, светились теплом. «Этот дом – твой, Светочка», – снова прозвучал её голос в голове.
Артём вошёл на кухню, держа в руках кружку.
– Свет, давай поговорим, – сказал он тихо.
– Давай, – она посмотрела на него, чувствуя, как внутри всё кипит. – Объясни мне, почему ты не сказал своей маме, что это мой дом? Почему позволил ей вызвать риелтора?
– Я… – он замялся. – Я не думал, что она так далеко зайдёт.
– Не думал? – Светлана горько усмехнулась. – Артём, ты всегда «не думаешь», когда дело доходит до твоей мамы.
Он сел напротив, глядя в стол.
– Она хочет, чтобы у нас всё было хорошо, – сказал он наконец. – Она думает, что продажа дома даст нам деньги на новую квартиру.
– А ты что думаешь? – Светлана смотрела ему в глаза. – Это мой дом, Артём. Моя тётя оставила его мне. Не тебе, не твоей маме – мне.
Он молчал, и это молчание было хуже любых слов. Светлана почувствовала, как внутри что-то ломается. Она любила Артёма, но сейчас, глядя на него, видела не мужа, а человека, который не может защитить её интересы.
– Я не отдам этот дом, – сказала она твёрдо. – И если ты с этим не согласен, нам нужно серьёзно поговорить о том, что для нас значит «семья».
Артём поднял на неё взгляд, полный растерянности.
– Свет, ты же не хочешь ссориться?
– Я не хочу ссориться, – ответила она. – Но я устала чувствовать себя чужой в своей собственной жизни.
На следующий день Светлана решила навестить соседку, тётю Любу, которая знала тётю Веру лучше всех. Тётя Люба, пожилая женщина с добродушной улыбкой, встретила её чаем и домашним печеньем.
– Светочка, ты прямо как Вера в молодости, – сказала она, глядя на неё. – Такая же упрямая.
– Тёть Люб, – Светлана вздохнула, – скажите, тётя Вера когда-нибудь говорила, почему она оставила дом именно мне?
– Конечно, говорила, – тётя Люба улыбнулась. – Она всегда считала тебя своей душой. Говорила, что ты понимаешь этот дом, его историю. Что ты не дашь ему пропасть.
