К вечеру Ира с Соней уехали, оставив после себя недопитый чай и смутное чувство тревоги. Света стояла у раковины, моя посуду, пока Дима сидел за столом, листая что-то на телефоне.
– Она не отстанет, – тихо сказала Света, не оборачиваясь. – Я знаю Иру. Она уже всё решила.
Дима кивнул, не отрывая глаз от экрана.
– Я тоже это почувствовал, – сказал он. – Она говорила про прописку, но смотрела на дом так, будто уже выбирает комнату.
Света вытерла руки полотенцем и села рядом с мужем.
– Что будем делать? – спросила она. – Мама не отстанет, пока не добьётся своего. А Ира… она умеет манипулировать.
Дима отложил телефон и взял её за руку.
– Мы не будем играть по их правилам, – сказал он. – Но и просто отказать нельзя. Надо предложить что-то конкретное. Например, реально помочь с деньгами на взнос. Или найти ей съёмную квартиру поближе к нам.
– А если она откажется? – Света посмотрела на него, и в её глазах мелькнула тревога. – Если она уже настроилась жить здесь?
– Тогда нам придётся быть жёстче, – сказал он наконец. – Но для начала давай попробуем по-хорошему. Позови её ещё раз. Без мамы. И без Сони. Только мы трое. Поговорим начистоту.
Света кивнула, но внутри у неё росло предчувствие, что этот разговор не будет простым. Ира уже ясно дала понять, что видит их дом как свой шанс. А мать… мать будет стоять за Ирой горой, обвиняя Свету в эгоизме.
На следующий день Света написала сестре: «Приезжай в среду вечером. Надо серьёзно поговорить». Ответ пришёл почти сразу: «Ок, буду.»
Света понимала: если они с Димой не найдут правильные слова на встрече в среду, их дом – их тихая гавань – может стать ареной для семейной войны. А что будет дальше, она даже боялась представить…
Вечер среды пах дождём. За окном моросило, и капли тихо стучали по жестяному подоконнику. Света сидела на диване в гостиной, глядя на недопитую чашку чая. Дима возился в углу, пытаясь прикрутить новую полку – последнюю деталь их ещё не завершённого ремонта. Дом, их гордость, всё ещё пах свежей краской и деревом, но уют, о котором они мечтали, казался всё дальше.
– Нервничаешь? – Дима отложил шуруповёрт и посмотрел на жену.
– А ты нет? – Света горько усмехнулась. – Ира придёт с улыбкой, а за ней – мамин ультиматум. Я уже слышу, как она скажет: «Ну, вы же не выгоните нас с Соней на улицу?»
Дима сел рядом, положив руку ей на плечо. Его ладонь была тёплой, и это немного успокоило.
– Мы не дадим ей манипулировать, – сказал он твёрдо. – Предложим помощь, но на наших условиях. Если откажется – её выбор.
Света кивнула, но внутри всё равно ворочалось беспокойство. Ира умела оборачивать всё в свою пользу. А мать… мать была как танк, который не остановить.
Ира приехала к восьми. Дверной звонок разрезал тишину, и Света вздрогнула, хотя ждала этого звука. Она открыла дверь, и сестра вошла, стряхивая капли дождя с зонта. На ней была лёгкая куртка, слишком тонкая для осенней погоды, и джинсы, потёртые на коленях. Ира улыбнулась, но её глаза внимательно скользили по комнате, словно сканируя.
– Привет, – она обняла Свету, слегка коснувшись её плеча. – Ну вы и устроились! Прямо как в журнале про красивую жизнь.
– Привет, – Света выдавила улыбку. – Проходи, чайник уже греется.
Ира плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу. Дима вышел из кухни с подносом, где дымились чашки и лежали бутерброды с сыром.
– Ира, рад тебя видеть, – сказал он, но в его голосе не было привычной теплоты. – Давай сразу к делу.
Ира подняла брови, будто удивилась.
– Ого, Дим, прям с порога? – она рассмеялась, но смех вышел натянутым. – Я думала, мы просто поболтаем, как в старые добрые.
– Поболтать можем, – Света села напротив, глядя сестре в глаза. – Но сначала про прописку. Ты правда думаешь, что это решит твои проблемы?
Ира пожала плечами, беря бутерброд.
– А почему нет? – сказала она, откусив кусок. – Соня в садик по прописке пойдёт, я работу получше найду. А там, может, и на квартиру насобираю.
Света почувствовала, как знакомое раздражение поднимается в груди. Ира говорила так, будто всё это – мелочи, которые решатся сами собой. Но Света знала: за этими словами – план.
– Ира, – начал Дима, – мы с тобой начистоту. Прописка – это не просто штамп в паспорте. Это юридический шаг. Если ты пропишешься, у тебя будут права на этот дом.
Ира замерла, глядя на него с лёгким прищуром.
– Права? – переспросила она. – Дим, ты что, думаешь, я на ваш дом покушаюсь? Я же сестра Свете, не чужая!
– Мы не говорим, что ты чужая, – Света старалась держать голос ровным. – Но дом – это наше с Димой. Мы его пять лет строили, в прямом смысле слова. И прописка… это как будто ты становишься частью этого.
Ира отложила бутерброд и скрестила руки.
– Ну, знаете, – сказала она, и в её голосе появилась обида, – я думала, вы мне поможете. А вы тут про права какие-то. Мама права была – ты, Свет, всегда только о себе думаешь.
Света почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– О себе? – переспросила она, не сдерживая гнев. – Это я о себе думаю? Я, которая полгода платила за Соню в садике? Которая тебе продукты привозила, когда ты без работы сидела?
– Ой, да ладно! – Ира вскочила с дивана, её глаза сверкнули. – Ты это мне теперь в лицо тыкать будешь? Я же не просила! Ты сама решила героиней быть!
Дима поднял руку, останавливая их.
– Хватит, – сказал он, и его голос был как сталь. – Ира, мы хотим помочь. Но не пропиской. Мы готовы собрать деньги на первоначальный взнос для твоей ипотеки. Чтобы у тебя с Соней было своё место.
