— А моя мать, значит, не человек? — Андрей почувствовал, как дрожит голос. — Только твоя заслуживает помощи?
— Не передёргивай! — Лена повысила голос. — Ты просто не хочешь помогать моей семье! Только о своей думаешь. Всегда так было!
Андрей закрыл глаза. Они проходили через этот разговор уже не в первый раз, и всегда заканчивалось одинаково — он уступал.
— Хорошо, — сказал он, чувствуя, как что-то внутри надламывается. — Я переведу твоей маме, как обычно. А своей… как-нибудь займу у коллег на лекарства.
— Вот и славно, — Лена моментально успокоилась, словно не она только что кричала. — Я знала, что ты поймёшь. В конце концов, мы семья.
Да, подумал Андрей. Мы семья. Но почему-то в этой семье моя мать — чужая.
Услышанное не скроешь
Суббота выдалась дождливой. Андрей сидел в кресле с книгой, которую уже полчаса не мог начать читать — глаза скользили по строчкам, не воспринимая смысла. Мысли снова и снова возвращались к лекарствам матери и к деньгам, которые ушли на счёт тёщи.
Лена суетилась на кухне, готовя обед. Вдруг зазвонил её телефон.
— Мамуль, привет! — радостно ответила она и вышла в комнату, где сидел Андрей. — Да, получила. Перевела вчера, как обычно.
Лена рассеянно поставила телефон на журнальный столик и включила громкую связь, продолжая вытирать руки полотенцем.
— Вот и молодец, — голос Галины Ивановны звучал громко и чётко. — А то я уже волноваться начала. Нужно было мне на днях к Верке съездить, думала такси вызвать, да вот решила дождаться твоего перевода.
— Мам, ты же знаешь, мы всегда помогаем.
— Ещё бы не помогали, — хмыкнула Галина Ивановна. — Зять-то при деньгах. А что ещё мужику надо? Пусть шевелится. Он же мужик, обязан.
Андрей замер. Книга в его руках дрогнула. «Обязан». Это слово прозвучало как пощёчина.
— Ой, а вообще как он там? — продолжала тёща, не подозревая, что её слышат. — Всё жмётся небось с деньгами? Вечно этим мужикам жалко для тёщи копейку выделить, все они такие…
Лена наконец заметила, что телефон на громкой связи, и поймала взгляд мужа. Его глаза были широко открыты, в них застыла боль и потрясение.
— Мам, давай я тебе перезвоню, — поспешно сказала она, хватая телефон и отключая громкую связь. — Потом поговорим.
Она прижала трубку к уху и быстро вышла на кухню, но Андрей уже всё услышал. «Обязан». «Пусть шевелится». «Мужик». Не человек, не зять, не родственник — просто источник денег.
Когда Лена вернулась, он всё ещё сидел в той же позе, словно окаменев.
— Андрей… — начала она неуверенно.
— Не надо, — тихо ответил он, не глядя на неё. — Просто не надо ничего говорить.
Она опустилась на диван напротив, не зная, куда деть руки. Впервые муж видел её такой — растерянной. Впервые она увидела его таким — опустошённым, с глазами, полными тихой боли.
За окном усилился дождь, словно сама природа плакала вместе с ними.
Лена проснулась от тишины. Обычно Андрей собирался на работу с шумом — то чашка звякнет, то шкаф скрипнет. Сегодня — ничего. Она протянула руку к его стороне кровати — пусто и холодно. Ушёл рано.
После вчерашнего разговора, вернее, отсутствия такового, в доме повисло напряжённое молчание. Андрей не кричал, не обвинял — просто замкнулся в себе. И это пугало больше, чем любые упрёки.
