В прихожей было темно. Андрей привычным движением нащупал выключатель, но свет так и не зажёг. Хотелось немного постоять в этой спасительной темноте, собраться с мыслями перед неизбежным разговором. Он знал, что она ждёт. Как всегда. Как каждый месяц.
Ботинки снял неторопливо, аккуратно поставил на полку. Пальто повесил на плечики. Всё медленно, размеренно — отсрочка неизбежного.
— Это ты? — голос Лены донёсся из кухни. Не «здравствуй» или «как дела». Даже не «ты вернулся». Просто констатация факта.
Андрей вздохнул и пошёл на голос. Лена стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Не поворачиваясь, она сказала то, что он ожидал услышать:
— Зарплата пришла? Моя мама ждёт перевода.
В её голосе не было ни вопроса, ни сомнения — только уверенность. Уверенность в своём праве требовать, в его обязанности давать.
Андрей молча кивнул. Потом, осознав, что она не видит, тихо произнёс:
— Хорошо, — Лена наконец повернулась к нему, на её лице мелькнула короткая улыбка. — Поужинаешь и переведёшь? Мама звонила два раза, спрашивала.
Он снова кивнул, но внутри всё сжалось. Его собственная мать никогда не звонила с такими вопросами. Не требовала, не напоминала. Хотя знал Бог, как ей были нужны эти деньги.
— Борщ будешь? — спросила Лена уже другим тоном, почти ласково.
— Буду, — Андрей опустился на стул и потёр виски. Голова раскалывалась после тяжёлого дня.
Так повторялось из месяца в месяц. Зарплата — перевод тёще — остаток для семьи. Привычный круг, замкнутый цикл, из которого он не находил выхода. И не то чтобы он был против помощи родителям… просто эта помощь давно превратилась не в поддержку, а в обязанность. В налог на семейную жизнь.
Лена поставила перед ним тарелку с борщом и села напротив, глядя выжидающе. Андрей знал этот взгляд — она не успокоится, пока не увидит подтверждение операции на экране телефона.
Борщ остывал. Желудок сводило от голода. Но вначале — перевод. Как всегда.
Андрей крутил в руках телефон, собираясь с мыслями. Лена уже закончила мыть посуду и теперь вытирала руки полотенцем, поглядывая на него с нетерпением.
— Лен, — наконец произнёс он, стараясь говорить спокойно. — Я хотел с тобой поговорить насчёт перевода.
Она замерла, всё ещё держа полотенце в руках.
— О чём тут говорить? Мама ждёт.
Андрей сделал глубокий вдох.
— Моей маме не хватает на лекарства в этом месяце. Знаешь, те, что ей недавно выписали. Может… может, в этот раз мы не будем отправлять твоей? Хотя бы полную сумму.
Лицо Лены изменилось мгновенно. Мягкие черты заострились, глаза сузились.
— Что значит не будем? Моя мама рассчитывает на эти деньги. Она уже запланировала расходы!
— А моя мама рассчитывает на здоровье, — тихо ответил Андрей, чувствуя, как внутри поднимается волна обиды. — Почему твоя мама важнее моей?
— При чём тут это? — Лена бросила полотенце на стол. — У твоей есть пенсия! И вообще, ты же говорил, что Серёжа ей помогает.
— Серёжа в командировке уже месяц. И ты прекрасно знаешь, что пенсии едва хватает на коммуналку и еду.
Лена всплеснула руками:
— Значит, моя мама должна страдать из-за этого? Она одна, совсем одна! Если не мы — то кто ей поможет? Ты хоть понимаешь, как это бесчеловечно?
