Протянув руки, я держала своё старое пальто, словно предъявляла немого свидетеля. Ткань на локтях истончилась до прозрачности, воротник потерял форму, а пуговицы держались на честном слове. Семь лет верной службы — вполне достойный срок.
— Вить, смотри, совсем износилось, — я старалась говорить буднично, без нажима. — Может, в этом месяце купим новое? Зима скоро.
Виктор оторвался от газеты, взглянул мельком — так смотрят на докучливую муху — и снова уткнулся в свои новости.
— Людок, ну чего ты выдумываешь? Ещё походит твоё пальто. Рукава подшить — и нормально.
Я молча повесила пальто на плечики, расправила складки. В зеркале шкафа отразилось моё лицо — немолодая женщина с тихими глазами.
— Понимаешь, мне неловко в нём уже. На работе все в новом ходят…
— А я вот что думаю, — Виктор вдруг оживился, отложил газету. — Мне Петрович говорил, сейчас эхолоты в «Охотнике» со скидкой. Представляешь? Будем на рыбалке сразу видеть, где косяк. Красота!
Глаза его загорелись мальчишеским блеском. Мой Витя всегда был таким — загорался идеями, особенно если дело касалось его увлечений.
— Эхолот? А сколько он стоит? — спросила я, уже зная ответ.
— Да недорого совсем! Тысяч пятнадцать-восемнадцать. Зато представь, сколько рыбы привезём! Окупится за пару выездов.
Что-то внутри меня сжалось, словно старая пружина. Муж говорил что-то ещё про характеристики прибора, про то, как они с Петровичем опробуют его на ближайших выходных, а я кивала и улыбалась. Научилась улыбаться, когда хочется плакать.
— Ужинать будешь? — прервала я его рыболовный монолог, направляясь на кухню.
— Буду, конечно, — он хлопнул газетой. — Ты чего такая кислая? Весна рано кончится, потом до осени походишь в этом пальто, а там и новое купим.
Я резала хлеб, не отвечая. В нашей семье все траты всегда делились на «нужные» и «твои прихоти». За тридцать лет брака я к этому привыкла. Наша зарплата, но его решения. Общий бюджет, но не для меня.
Запретное удовольствие
В торговом центре было шумно и ярко, но я не замечала ни людей, ни музыки. Отпросилась с работы пораньше, сказала, что к врачу. А сама — сюда, в царство женских радостей и соблазнов.
Отдел верхней одежды встретил меня запахом новой ткани. Пальто висели рядами — строгие и игривые, тёмные и светлые. Пальцы сами потянулись к тёмно-синему с изящным воротником.
— Помочь? — молоденькая продавщица возникла рядом так внезапно, что я вздрогнула.
— Да, пожалуй… Можно примерить вот это?
Я чувствовала себя воришкой, будто делала что-то неправильное. Просто примерить — ничего такого.
В примерочной повесила сумку на крючок, стянула старую куртку, расправила плечи. Пальто легло на них как влитое, словно для меня и шили. Мягкая шерсть, подкладка из гладкого атласа, изящная линия силуэта. Я застегнула пуговицы дрожащими пальцами.
В зеркале отражалась другая женщина — статная, уверенная. Моё лицо с такими знакомыми морщинками вдруг помолодело. Глаза заблестели. Когда я последний раз видела себя такой… нарядной?
— Вам очень идёт, — заглянула продавщица. — Как по вам сшито. Восемь тысяч девятьсот, сейчас скидка.
Я провела ладонью по рукаву, погладила воротник. Восемь тысяч. Половина моей зарплаты. Что скажет Виктор? «Ты с ума сошла? А счета? А ремонт в ванной?»
Улыбка медленно сползла с лица. Я вдруг увидела, как проведу весь вечер, оправдываясь. Как буду доказывать своё право на эту покупку. Как потом месяц буду чувствовать вину, глядя на это пальто.
— Замечательно сидит, — ещё раз подтвердила продавщица. — Берёте?
Я покачала головла. Медленно расстегнула пуговицы, стянула пальто с плеч. Повесила на плечики.
— Не сегодня, — сказала, не глядя ей в глаза. — Спасибо, я подумаю.
Выходила из магазина странно опустошённая. Будто вместе с этим несостоявшимся пальто с вешалки сняли и повесили обратно какую-то часть меня самой. Ту, что ещё хотела радоваться простым вещам, хотела нравиться себе.
А может, пора признать правду — я просто боюсь. Боюсь сказать «я хочу» вслух.
— Мам, опять в этой древности ходишь? — Ирина бросила ключи на тумбочку и чмокнула меня в щёку.
Дочка заскочила без звонка, как всегда — ураганом. Высокая, решительная, в модном плаще. Вся в отца характером, только с моими глазами.
