— Я понимаю, — перебила я, удивляясь спокойствию своего голоса. — Но я не подчинённая тебе. Я твоя жена. И я тоже имею право решать.
Три дня мы почти не разговаривали. Витя уходил рано, приходил поздно. Я оставляла ужин на плите, стелила постель и делала вид, что сплю, когда он ложился рядом.
За тридцать лет у нас бывали ссоры и похуже. Переживём и эту, думала я. Но что-то изменилось — во мне. Я больше не чувствовала себя виноватой. Не мучилась сомнениями. Впервые за долгие годы я ощущала… правоту.
В пятницу вечером я возвращалась с работы в новом пальто. Моросил дождь, но мне было тепло и уютно. У подъезда столкнулась с соседкой Зинаидой Петровной.
— Ой, Людочка! — всплеснула она руками. — Какая ты красивая! Это новое пальто?
— Да, — я улыбнулась, чувствуя, как теплеет в груди от простой человеческой похвалы.
— Тебе очень идёт. Такой цвет благородный, и силуэт…
Дверь подъезда открылась, и на крыльцо вышел… Виктор. Он замер, увидев нас, потом медленно приблизился. В руке — букет гвоздик, неумело завёрнутый в бумагу.
— Здравствуйте, Зинаида Петровна, — кивнул он соседке.
— И тебе не хворать, Витя, — хитро прищурилась та и, бросив на меня многозначительный взгляд, заспешила в подъезд.
Мы остались одни под моросящим дождём.
— Это тебе, — Виктор протянул букет. — С получки.
Я приняла цветы, вдохнула нежный аромат. Гвоздики. Он дарил их мне, когда ухаживал. В последний раз — лет пятнадцать назад.
— Спасибо, — сказала я.
Он переминался с ноги на ногу, явно не зная, с чего начать.
— Ты это… красивая сегодня, — выдавил наконец. — Пальто тебе идёт.
Я кивнула, не зная, что ответить. Мы стояли под дождём — двое немолодых людей с букетом между ними.
— Слушай, — решился он, — пойдём домой. Чаю попьём. Поговорим.
Дома он помог снять пальто — впервые за много лет. Бережно повесил на плечики, провёл рукой по рукаву.
— Хорошая вещь, — сказал задумчиво. — Качественная.
Я заварила чай, достала печенье. Мы сели друг напротив друга, как в первый день знакомства — немного настороженные, немного смущённые.
— Людок, — начал он, глядя в чашку, — я вот что подумал… Может, нам как-то по-другому с деньгами поступать? Не то чтобы я против твоего пальто. Просто… неожиданно вышло.
— Как по-другому? — спросила я.
— Ну, например, на общие расходы отдельно откладывать. А остальное — кто на что хочет. И советоваться, если покупка крупная.
Я смотрела на него с изумлением. За тридцать лет такого предложения от него не поступало ни разу.
— Звучит справедливо, — сказала я, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке.
Виктор поднял глаза и вдруг улыбнулся в ответ — открыто, по-мальчишески.
— У нас же общий бюджет, верно? — сказал он, отхлебывая чай. — Только я, кажется, забыл, что общий — не значит только мой.
Я смотрела на своего мужа — знакомое до последней морщинки лицо, седеющие виски, глаза, которые я любила столько лет. Он менялся. Медленно, трудно, но менялся.
— Знаешь, я ведь не собиралась его покупать, — призналась я. — Несколько раз примеряла и уходила. А потом подумала — почему я должна оправдываться за то, что хочу выглядеть… достойно?
Виктор опустил голову.
— Я не замечал, — сказал он тихо. — Привык, что ты всегда соглашаешься. Что тебе вроде как… не очень-то и надо.
— Надо, Витя, — я накрыла его руку своей. — Просто я не умела просить. Боялась конфликтов. Но сейчас — как будто отпустило что-то внутри.
За окном темнело. Дождь усилился, барабаня по карнизу. Мы сидели в уютном свете настольной лампы, и мне казалось, что мы только начинаем по-настоящему узнавать друг друга — спустя тридцать лет брака.
— Мне Петрович сегодня сказал, — вдруг произнёс Виктор, — что меня точно не уволят. Слухи ходили, но директор решил технический отдел не трогать.
— Это хорошо, — кивнула я.
— Да… Только знаешь, я всё равно хочу подработку найти. — Виктор смотрел мне прямо в глаза. — Хочу на море тебя свозить летом. Давно мечтал, да всё откладывал.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— А ещё, — он запнулся, — я твоего супа хочу. С фрикадельками. Сто лет не ели.
Я улыбнулась сквозь набежавшие слёзы:
Мы просидели так до поздней ночи. Говорили — тихо, неторопливо — о прошлом, о детях, о мечтах, о планах. Словно заново знакомились друг с другом.
У нас был общий бюджет. И общая жизнь. Теперь — по-настоящему общая.
Топ историй для вашего вечера
