Раздался звонок в дверь. Я вздрогнула: неужели Виктор? На пороге стояла Катя, моя подруга ещё со школы.
— Может, хватит сидеть и жалеть себя? — с порога заявила она, проходя в прихожую. — Я адвоката знаю хорошего. Завтра же записываю тебя на консультацию.
Я обняла её, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Знаешь, что я думаю? — Катя сняла куртку. — Виктору нечего терять. А тебе есть что терять, Марин. Не сдавайся.
Лена приехала поздно вечером, без предупреждения. Я как раз сидела на кухне, перебирала старые бумаги, искала всё, что могло помочь в суде, и пила уже четвёртую чашку крепкого чая.
— Мам, ты чего трубку не берёшь? — с порога накинулась дочь. — Я тебе десять раз звонила!
Её глаза — точная копия моих — смотрели с тревогой. Она кинула рюкзак на стул и села напротив.
— Звонила… — я устало потёрла переносицу. — Прости, милая, я отключила звук. Весь день звонки от «доброжелателей».
— Этот гад и мне написал, — Лена поджала губы. В свои двадцать пять она была копией меня в молодости – такая же упрямая, решительная. — Всё выпытывал про ремонт, про твою работу. Как будто не знает, что мы не общаемся уже сто лет.
Я смотрела на дочь и видела в ней ту силу, которой мне сейчас так не хватало. Может, поэтому следующие слова сами вырвались:
— Лен, а может… отдать ему что-нибудь? Откупиться? У меня накопления есть…
Дочь вскочила так резко, что чашка на столе подпрыгнула:
— Что?! Ты с ума сошла? Да как ты можешь такое говорить?!
— Устала я, доченька, — я опустила голову. — Всю жизнь борюсь… А теперь ещё и друзья отвернулись.
— Какие же это друзья? — Лена присела рядом, взяла мои руки в свои. — Мама, это наш дом. Наша крепость. Ты его заработала. Своим горбом.
Я видела, как в глазах дочери застыли слезы, хотя она старалась казаться сильной.
— Помнишь, как ты ночами шила, чтобы нам на еду хватало? Как полы мыла в офисах, пока он с этой своей… — она осеклась. — А потом поднялась, на ноги встала. Без него. И он теперь явился делить?
Её возмущение было таким искренним, что я невольно улыбнулась. Моя девочка… Когда только выросла?
— А, главное, — Лена даже рассмеялась, — он же не знает про дарственную!
Я вздрогнула. И точно. Дарственная!.. Бабушкина квартира, которую я получила незадолго до развода. Как я могла забыть?
— Лен, но ведь мы жили в ней, когда были женаты…
— И что? — она уже листала записную книжку в телефоне. — Бабушка подарила её тебе официально, тут не о чем спорить. А ремонт ты делала уже после развода, на свои деньги.
Лена яростно печатала сообщение.
— Пишу Сане, он юрист. Завтра же встретимся с ним.
Моё сердце наполнилось теплом. Нет, я не одна. У меня есть дочь – мой самый главный человек на свете. Дочь, ради которой стоит бороться.
— А что с тем парнем? — я решила сменить тему. — Ну, с которым ты встречалась…
— Мам! — она закатила глаза. — Сейчас не до этого! Нам адвоката нужно найти.
Мы просидели на кухне до глубокой ночи. Лена составляла план действий, а я смотрела на неё и думала – когда моя маленькая девочка стала такой сильной женщиной?
Офис Александра Петровича находился в старом купеческом доме на Садовой. Я нервничала, комкая в руках папку с документами. Лена что-то возбуждённо рассказывала, но я почти не слушала — внутри всё сжималось от тревоги.
— Марина Сергеевна, проходите, — адвокат встретил нас в дверях кабинета.
Полноватый мужчина лет пятидесяти с умными глазами и внимательным взглядом. Почему-то сразу возникло ощущение надёжности.
— Александр Петрович, спасибо, что приняли так быстро, — я протянула ему папку. — Здесь все документы, которые смогла найти.
Он жестом пригласил нас сесть и погрузился в изучение бумаг. А я всё не могла унять дрожь в руках. Столько лет прошло, а страх перед Виктором никуда не делся. Стоило вспомнить его холодный взгляд, этот снисходительный тон – и внутри всё сжималось.
— Так, так, — адвокат водил пальцем по строчкам документов. — Дарственная от бабушки… Чистая. Дата регистрации – за полгода до подачи заявления о разводе.
Он поднял на меня взгляд:
— Конечно знал, — я пожала плечами. — Он сам меня отговаривал оформлять на себя — хотел, чтобы я бабушку уговорила на него записать. Говорил: «Зачем тебе головная боль? Я юридически подкован, я разберусь».
— А потом он об этом не упоминал? При разводе?
— Нет… — я задумалась. — Мы как-то быстро всё поделили. Он забрал машину, дачу, какие-то сбережения. Квартиру даже не обсуждали. Я думала, ему неудобно было — всё-таки бабушкина…
