Я открыла дверь квартиры и замерла на пороге. Странное ощущение: вроде те же стены, тот же коридор с потёртыми обоями (надо бы сменить, давно собиралась), но что-то неуловимо изменилось. Будто воздух стал чище.
— Ты как? — Лена тронула меня за плечо.
— Хорошо, — я улыбнулась. — Очень хорошо.
Я прошла в комнату, распахнула окно. Майский ветер ворвался в квартиру, всколыхнул занавески.
— Надо прибраться здесь, — сказала я, осматриваясь. — Знаешь, давно хотела разобрать эти шкафы.
— Мам, ты уверена? Может, отдохнешь сначала?
Но меня уже было не остановить. Я выдвинула ящик старого комода, где хранились фотоальбомы, и решительно начала перебирать их.
— Вот, смотри, — я протянула дочери пожелтевшую фотографию. — Это мы с твоим отцом, когда только поженились. Какие молодые…
На снимке — двое счастливых людей на фоне морского пляжа. Он обнимает меня за плечи, мы смеёмся.
— Красивая пара была, — вздохнула Лена.
— Да… когда-то, — я отложила фотографию.
Мы работали до позднего вечера. Наполнили три больших пакета вещами для благотворительного фонда, ещё два — на выброс. Разобрали антресоли, где годами хранился хлам: старые сумки, сломанный фен, коробки с бумагами.
В дальнем углу шкафа я нашла галстук Виктора — тёмно-синий, в мелкую крапинку. Когда-то я подарила его на годовщину. Странно, что он не забрал.
— Выбрасывать? — спросила Лена.
Я задумалась, разглаживая шёлковую ткань. Потом решительно бросила галстук в пакет:
К полуночи мы навели порядок только в гостиной, но и это преобразило квартиру. Я убрала с тумбочки старую настольную лампу, которую никогда не любила — подарок свекрови. Поставила вместо неё хрустальную вазу со свежими тюльпанами. Передвинули диван к окну — всегда хотела, но почему-то не решалась.
— Чай будешь? — Лена уже гремела чашками на кухне.
— Буду. А знаешь, я, пожалуй, и торт достану. Праздник ведь.
Мы сидели на кухне, пили чай с тортом, говорили обо всём: о Лениной работе, о моих планах на отпуск, о новой соседке с первого этажа, которая завела трёх кошек.
— Мам, — Лена вдруг стала серьёзной, — ты ведь знаешь, что я горжусь тобой?
— Да брось. Ничего такого…
— Нет, правда, — она отложила ложечку. — Ты всегда была сильной. Просто сама об этом не знала.
Я улыбнулась, вспоминая, как ещё недавно дрожала от одной мысли о встрече с Виктором. Как боялась суда. А сегодня смотрела ему прямо в глаза и чувствовала только… да ничего не чувствовала. Пустота. Будто вырвали больной зуб — и боли больше нет.
— Знаешь, — я разломила кусочек торта, — я ведь после развода часто думала: может, надо было терпеть? Многие ведь живут, мирятся с изменами, прощают…
— И что теперь думаешь?
— Что каждый выбирает сам. Я выбрала свободу и покой. И, знаешь, не жалею ни о чём.
За окном стемнело. Город засыпал, зажигая огни в окнах. На нашей кухне горел уютный свет, пахло свежезаваренным чаем и ванилью от торта.
— Останешься? — спросила я дочь. — Твоя комната всегда ждёт тебя.
— Останусь, — она кивнула. — А завтра поможешь мне выбрать платье для свидания?
— Для свидания? — я удивлённо подняла брови. — Ты же говорила, сейчас не до этого!
Лена смущённо улыбнулась:
— Ну, раз главная битва выиграна, можно и о личной жизни подумать. Помнишь Диму, сына Катиной подруги? Позвал в театр.
Мы проговорили ещё час, убрали посуду, разошлись по комнатам. Я лежала в постели и смотрела в потолок. Восемь лет я жила с оглядкой, с тайным страхом, что однажды он вернётся и всё отнимет. И вот — конец этому страху.
Утром я проснулась раньше обычного. Солнце заливало комнату, в окно доносилось пение птиц. Я встала, накинула халат. На кухне уже возилась Лена, что-то напевая под нос.
Я обняла дочь сзади, поцеловала в макушку.
— Омлет будешь? — она кивнула на сковородку.
— Буду. И кофе. И круассаны, которые ты спрятала в пакете.
Мы позавтракали, смеясь и болтая, как в старые добрые времена, когда Ленка ещё жила со мной.
— Ну, я побежала, — дочь глянула на часы. — Вечером заеду, покажу платья.
Проводив её, я медленно обошла квартиру. Каждый уголок, каждая вещь хранила историю. Здесь Ленка сделала первые шаги. Тут мы отмечали её первую пятёрку. Здесь я провела столько бессонных ночей после ухода Виктора, не зная, как жить дальше.
И вот сейчас, глядя на своё отражение в зеркале, я видела другую женщину — спокойную, уверенную, свободную.
— Вот теперь — по-настоящему мой дом, — прошептала я и улыбнулась своему отражению.
Истории, которые нельзя пропустить
