— Светка, ты ржать будешь. Захожу домой — а на моей кухне… не поверишь… чужая женщина капусту режет! В моём халате! И щипцы для бровей на столе лежат. Видимо, уже и брови тут собиралась стричь!
Анна стояла посреди кухни, зажав телефон между плечом и щекой. Руки дрожали — то ли от злости, то ли от бессилия.
— Подожди… это Марина что ли? — неуверенно переспросила подруга на том конце.
— А кто ж ещё? Бомжиха из парадной, что ли? Конечно, Марина! Сестра Василия, вечно несчастная, вечно с чемоданами. Развелась в третий раз — и, естественно, куда? В «запасной аэродром», ко мне! Потому что кто у нас самая добрая, терпеливая и безотказная? Я! Идиотка я, а не жена.
Марина действительно стояла у плиты. Щёки алые, волосы в пучок, будто у себя дома. Анна — наоборот: как на съёмках криминальной хроники. Руки в пакете с курицей, лицо злое, губы сжаты.
— Здрасьте, Ань, — весело сказала Марина, не оборачиваясь. — Я тут решила борща сварить, Васька обожает с говядинкой. А ты не против, что я в халат залезла? Просто мокрая была — с дороги вся промокла.
— Конечно не против. Я же с вами даже трусы свои могу поделить. Только не забудь их потом обратно в шкаф положить, я в них завтра к врачу, — ответила Анна сквозь зубы.
Марина хихикнула. Не поняла, видимо, что это был сарказм.
Вот только смей ещё что-нибудь моё тронуть — врежу. Сильно. По лицу, по чужому лицу в моей квартире, — подумала Анна, сдерживая дыхание.
А в голове уже гремел внутренний голос: Ты дала им всё — квартиру, машину, себя. Взамен — ни капли уважения. Кто ты тут? Хозяйка? Или бесплатный обслуживающий персонал?
Вечером приехал Василий. Как обычно, не позвонил заранее. Как будто не муж — а участковый с внеплановой проверкой.
— Привет, мои красавицы! — с довольной рожей пронёсся через прихожую. — Маринка, ух ты, борщ! Ань, а ты чего такая?
— А ты чего такой? — отозвалась Анна, глядя на него, как на чужого.
Он сел за стол, начал хлебать борщ. Даже ложку не подождал.
— Я так понял, ты с Мариной ещё не поговорила? — не глядя сказал Василий. — А то она переживает. Боится, что ты против.
— А я против, Василий, — холодно произнесла Анна. — Я против того, чтобы посторонний человек жил в моей квартире, без моего согласия, в моём халате и ел из моей посуды. Это не гостиница, это моё жильё. И ты вообще спросил?
Он замер. Поднял глаза.
— Анна, ну ты серьёзно сейчас? Это же Маринка. Родная кровь. Куда ей идти? Её муж выгнал, а ты не можешь на недельку принять?
— Василий, ты с ума сошёл? Неделя? А прошлый её «неделечный» заезд — полтора месяца длился. Она вылезает из ваших проблем — и заползает в мои. Пусть к маме своей едет. К вашей маме. К этой… хозяйке вселенной.
Он бросил ложку. Хлюпнуло.
— Да это она меня всё время трогает! — голос Анны начал дрожать. — То как я салат нарезаю ей не нравится, то что я шкафы не те купила. Она из меня делает дуру, а ты ей поддакиваешь.
— Потому что она права, Ань. Понимаешь? Ты постоянно реагируешь слишком остро. Она просто хочет, чтобы всё было по уму. Чтобы ты не тратила деньги впустую.
— На чём я трачу, Василий? На то, что вы тут все едите? Или на то, что бензин в мою машину лью, когда твою Маринку в ЗАГС везу разводиться?
