— Это моя квартира, и я буду в ней жить! — голос Галины Петровны дрожал от возмущения, когда она стояла посреди гостиной с ключами в руке.
Марина застыла в дверях спальни. В руках у неё была стопка только что выглаженного постельного белья. Она не сразу поняла, что происходит. Минуту назад она спокойно занималась домашними делами, а теперь её свекровь стояла в их квартире как хозяйка.
— Галина Петровна, что вы имеете в виду? — осторожно спросила Марина, опуская бельё на диван.
Свекровь выпрямилась, приняв позу оскорблённого достоинства. На ней было новое пальто и дорогие сапоги. Марина невольно отметила контраст между нарядом свекрови и своими потёртыми домашними тапочками.
— То и имею в виду! Эта квартира записана на Павла, а Павел — мой сын. Значит, я имею полное право здесь жить. Мне надоело ютиться в своей однушке на окраине, когда вы тут в трёхкомнатной квартире прохлаждаетесь!
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Они с Павлом прожили в этой квартире восемь лет. Здесь росли их дети — семилетняя Настя и четырёхлетний Максим. Каждый угол был обустроен её руками, каждая вещь имела своё место и историю.
— Но мы же семья живём здесь… Дети… — растерянно начала она.
— Вот именно! Семья! — перебила Галина Петровна. — А я что, не семья? Я мать Павла! Я его родила, воспитала, на ноги поставила! И теперь имею право на достойную старость рядом с сыном!
В этот момент из прихожей послышался звук открывающейся двери. Павел вернулся с работы. Марина с надеждой посмотрела в его сторону. Сейчас он всё объяснит матери, расставит точки над i.
— Паша, слава богу ты пришёл! — воскликнула она. — Твоя мама говорит, что будет жить с нами.
Павел замер в дверях. Его взгляд метнулся от жены к матери и обратно. Марина увидела в его глазах не удивление, а что-то похожее на вину. И в этот момент она поняла — он знал. Он знал заранее.
— Марин… Мам уже не молодая. Ей тяжело одной, — начал он, не глядя жене в глаза.
— Ты знал? — тихо спросила Марина. — Ты знал, что она придёт, и ничего мне не сказал?
Павел неловко переминался с ноги на ногу. Галина Петровна победно улыбнулась.
— Конечно, знал! Мы всё обсудили. Я буду жить в комнате Насти, а дети могут спать вместе. В конце концов, брат с сестрой — что тут такого?
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Настя только недавно получила свою комнату. Девочка так радовалась, расставляла свои книжки, вешала постеры с любимыми героями мультфильмов. А теперь…
— Нет, — твёрдо сказала она. — Это невозможно. У детей должно быть личное пространство. Насте нужна своя комната для учёбы.
— Ничего страшного! — отмахнулась Галина Петровна. — Мы в коммуналках жили, и ничего, выросли людьми! А эти ваши современные выдумки про личное пространство — только детей балуют!
Марина посмотрела на мужа, ожидая поддержки. Но Павел молчал, разглядывая свои ботинки.
— Паша, скажи же что-нибудь! — взмолилась она.
— Марин, давай обсудим это спокойно. Мама права, ей действительно тяжело одной. А мы должны заботиться о старших. — Заботиться — это одно, а выселять собственную дочь из комнаты — совсем другое!
— Не драматизируй, — вмешалась Галина Петровна. — Никто никого не выселяет. Просто немного потеснимся. Семья должна помогать друг другу.
Марина смотрела на них обоих — на самодовольную свекровь и на мужа, который даже не пытался встать на её сторону. Восемь лет брака, двое детей, а он не мог сказать матери простое «нет».
— Хорошо, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Давайте обсудим это вечером, когда дети лягут спать. Сейчас не время для таких разговоров.
— Обсуждать нечего! — отрезала Галина Петровна. — Я уже привезла свои вещи. Они внизу в машине. Паша, помоги мне их поднять.
И тут Марина увидела, как её муж, не говоря ни слова, пошёл к двери. Он собирался помочь матери переехать в их дом, даже не обсудив это с женой. Это было последней каплей.
— Стой! — её голос прозвучал так резко, что Павел замер. — Если ты сейчас выйдешь за этой дверью, чтобы принести её вещи, можешь заодно собрать и свои.
Павел обернулся, его лицо выражало искреннее недоумение.
— Марина, ты чего? Это же моя мама!
— А я твоя жена! Или ты забыл? Мы должны принимать такие решения вместе, а не ставить друг друга перед фактом!
Галина Петровна всплеснула руками.
— Ну вот, началось! Истерики, скандалы! Я же говорила тебе, Паша, что она не захочет обо мне заботиться! Эгоистка!
— Я эгоистка? — Марина не верила своим ушам. — Я восемь лет создаю уют в этом доме, ращу детей, веду хозяйство! Я эгоистка, потому что не хочу, чтобы мою дочь выгнали из её комнаты?
— Никто её не выгоняет! — повысил голос Павел. — Мама будет жить с нами, и точка! Это мой дом, и я имею право приглашать свою мать!
Эти слова ударили Марину больнее пощёчины. «Мой дом». Не «наш», а «мой». Все эти годы она думала, что строит семейное гнездо, а оказалось, что просто была квартиранткой в чужом доме.
— Понятно, — сказала она тихо. — Твой дом. Что ж, тогда живите вдвоём.
Она развернулась и пошла в спальню. Руки дрожали, но она заставила себя действовать методично. Достала чемодан, начала складывать вещи — свои и детские. Павел пошёл за ней.
— Марина, прекрати! Куда ты собралась?
— К родителям, — коротко ответила она, не прерывая сборов.
— Это глупо! Нельзя же из-за каждой мелочи хватать детей и убегать к маме!
Марина остановилась и посмотрела на него. В её взгляде было столько боли, что Павел невольно отступил.
— Мелочь? Ты называешь это мелочью? Твоя мать врывается в наш дом, заявляет права на комнату нашей дочери, а ты даже не пытаешься меня защитить. И это мелочь?
— Ты всё преувеличиваешь…
— Нет, Паша. Я наконец всё вижу ясно. Все эти годы твоя мать критиковала каждый мой шаг. Помнишь, как она говорила, что я неправильно готовлю? Что неправильно воспитываю детей? Что трачу слишком много денег на продукты? А ты молчал. Всегда молчал.
— Она моя мать, Марина. Я не могу её обижать.
— А меня можно? Меня, мать твоих детей, можно обижать сколько угодно?
Из гостиной донёсся голос Галины Петровны:
— Паша, ты идёшь? Вещи сами себя не поднимут!
Павел растерянно посмотрел на жену, потом в сторону двери.
— Иди, — сказала Марина. — Твоя мама зовёт. Ты же не можешь её обидеть.
Когда он вышел, она села на кровать. Слёзы душили, но она не позволила им пролиться. Не сейчас. Сначала нужно забрать детей и уехать. Потом можно будет плакать.
Через полчаса она вышла из спальни с двумя чемоданами. В гостиной Галина Петровна уже распаковывала свои вещи, раскладывая их по полкам. Павел стоял рядом, явно не зная, куда себя деть.
— Мама, папа, что происходит? — в дверях появилась Настя, вернувшаяся из школы.
Марина присела перед дочерью на корточки.
— Настенька, мы поедем к бабушке и дедушке в гости. Собери свои любимые игрушки, хорошо?
Марина покачала головой.
— Папа останется дома с бабушкой Галей.
Настя нахмурилась. Она была умной девочкой и чувствовала напряжение в воздухе.
— Мы что, переезжаем?
— Да, солнышко. Мы поживём у бабушки с дедушкой.
— Но я не хочу! У меня тут моя комната, мои книжки!
Галина Петровна вмешалась:
— Вот и прекрасно! Комната освободится, а книжки можно и в детской держать.
